С этими словами он исчез. Я прошёл в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся библиотекой. Там я приготовился ожидать домового. Неожиданно, он появился уже через пять минут:
- Готово, можете мерять, значится. - И щёлкнул пальцами. Тут же в комнате появились две вешалки, на одной из которых висел костюм светло-серых тонов с тёмной рубашкой и ярким шейным платком вместо галстука, а на другом - прекрасное платье для коктейлей бежевого цвета.
Я горячо поблагодарил Степаныча и побежал в свою спальню. Мария сидела в том же кресле и, как мне показалось, даже не пошевелилась с того момента, как я ушёл. Далее было всё, как положено: охи, вздохи, неверие, восторг и горячая благодарность в глазах Марии.
Перед самым выходом нас выручил мажордом, подавший нам траурные розетки. Мы оба смутились и надели их.
Завтрак прошёл так, как я и предположил, это было полуофициальное мероприятие, на котором присутствовали как члены партии крон-принца, так и его политические оппоненты. Из детей присутствовал только я. То, что лоялисты взяли меня под свою опеку, поняли все, однако, если самых недовольных таким развитием событий я угадал без труда - "пробритстанцы", но вот что наиболее довольными будут "имперцы", стало для меня неожиданностью.
После того, как все поднялись из-за стола, ко мне подошли по очереди несколько гостей с тем, чтобы лично поблагодарить меня за спасение их детей. Я даже немного растерялся. К моему счастью, Мария ранее была представлена подавляющему большинству из присутствующих и смогла их для меня кратко охарактеризовать (как она мне призналась позднее, главным образом со слов первородного Стефана), а также хотя бы частично взять разговор на себя. В ходе разговора я с удивлением понял, что худородными называют не тех, кто не пробудил магию рода, а это общепринятое презрительное обращение вышестоящего по иерархической родовой лестнице к нижестоящему.
Уже когда мы ехали обратно я обратил внимание на нетерпение в глазах Марии. Стало понятно, что от допроса с пристрастием мне не уйти. Вздохнув, я смирился с неизбежным.
Мария буквально набросилась на меня, стоило нам только остаться в одиночестве:
- Немедленно признавайся, как тебе это удалось?! Это же невозможно! Ни один маг не способен без специального обучения создать подобное совершенство. А создать его за те несколько минут, что ты отсутствовал - вообще за гранью человеческих возможностей! Серж, милый, - тут она порывисто вздохнула, прижала свои ладони ко рту и почти прошептала, - ты архимаг?
Последний вопрос привёл меня в настолько ошарашенное состояние, что это даже отразилось на моём лице.
- Тогда объясни мне, как?!
Ещё раз тяжко вздохнув, я "раскололся" и сдал свою способность разговаривать с домовыми. Мария буквально оторопела. В её глазах начал разгораться какой-то нехороший огонёк. Мне не понравилось, как она на меня смотрела. Так смотрят на предмет поклонения, а не на человека. Про себя я подумал, что, судя по реакции Марии, архимаг - мелочь, не заслуживающая упоминания, по сравнению с возможностью поговорить с домовым. Прежде чем она "отмерла", я успел задать вопрос:
- Подожди, Мария, неужели теоретическая возможность обрести родовую магию настолько ценна?
- Ценна?! Да за малейший шанс на это многие главы рода с радостью отдадут свою жизнь! Ты знаешь, сколько родов обрели родовую магию за последние сто лет? Ни одного! Представляешь? Ни одного! И главным препятствием к этому служит именно невозможность договориться с домовым. Старые книги ясно говорят: только домовой является проводником, который позволяет главе рода пробудить родовую магию.
Мне стало реально плохо. Если всё так, как она говорит, то меня посадят на цепь, наплевав на всю и всяческую мою первородность. Цепляясь за соломинку, я спросил:
- А "ни одного", это в Белопайсе или в Священной Империи?
Мария несколько истерически расхохоталась:
- Нет, милый Серж, "ни одного" это во всём мире. А если кто-нибудь узнает, что домовой не только разговаривает с тобой, но и выполняет твои поручения, то боюсь даже представить, чего ты сможешь попросить за один только визит.
- Лучше представь, сколько будет стоить моя тушка на чёрном рынке, - мрачно пошутил я.
Мария округлила глаза:
- Ой! Действительно, эту тайну мы с тобой должны держать накрепко. Никто не должен знать об этом!
- К сожалению, родовитый Этьен уже знает. Но он обещал молчать.
- Так вот почему он так увивается вокруг тебя! Ну, за него можешь быть спокоен, вассал не сможет разгласить тайну своего сюзерена.
У меня с души свалился булыжник весом не менее, чем этот дом. Моя тайна останется со мной... пока по крайней мере. Надо выспросить у Кузьмича, можно ли сделать так, чтобы домовые обращались ко мне только наедине.
***
К дворцу мы прибыли немного раньше, чем нужно. Сделано это было специально, для того, чтобы избежать втягивания меня в какую-либо группировку. Зайдя в Большой зал, мы скромно отошли в нишу, укрывшись от любопытных взглядов. Очевидно, укрылись очень хорошо, потому что слуга, нашедший в конце концов нас, выглядел изрядно запыхавшимся.
Меня поставили первым в ряду награждаемых, по происхождению, Мария, как опекун, встала за моим плечом. Следующим за мной стоял главный фискал Белопайса высокородный Георг, герцог Гронинген. Он тепло поприветствовал меня и принялся выспрашивать о том, смогу ли я повторить ту волну силы, которая уничтожила возгулов. Я не стал его особо обнадёживать, сказав, что в принципе помню, что нужно делать, но вот когда у меня появится достаточно силы для такого повторения, неизвестно. После моих слов он выглядел довольным: оказывается, это больше, чем он рассчитывал.
Наконец, невидимые музыканты (ну или артефакт, но тоже не бросающийся в глаза) заиграли государственный гимн, "королевские" двери, находящиеся на противоположной стене зала от тех, в которые входили приглашённые, распахнулись и в зал по воздуху вплыл малый трон с сидящим на нём королём Фредериком II. Трон доплыл до начала шеренги награждаемых и остановился. Король спустился на пол, и к нему тут же подскочили двое. Один развернул свиток с именами награждаемых, другой с помощью своего фокуса удерживал на весу в воздухе коробочки с наградами. Глашатай представил меня и дал краткое описание причины награждения. Благодаря магии (я заметил артефакт у него на гортани) слышно его было даже в самых отдалённых уголках зала, но нигде его голос не оглушал. По знаку второго из сопровождающих короля одна из коробочек отделилась, отрылась и подплыла к королю. Король взял её в руки и, прежде чем передать мне, спросил:
- Мне докладывали, что Вы долго лежали в больнице, маркиз.
Я поклонился королю. - Да Ваше Величество, но консилиумом я был признан здоровым.
- Что ж, я рад. Моей стране необходимы такие герои как Вы.
- Благодарю Вас, Ваше Величество за высокую оценку.
- Заслуженную маркиз, вполне заслуженную.
Он передал мне коробочку и отвернулся к герцогу Гронинген. Я же ещё раз поклонился и мы с Марией поспешили обратно к "свой" нише. К нашему сожалению, там нас уже поджидали люди, одного из которых я бы поместил на почётное второе место в списке тех, кого не желал бы видеть. Он же при виде нас расплылся в широчайшей улыбке:
- Первородный Серж Ривас, разрешите лично поздравить Вас со столь высокой и, несомненно, заслуженной Вами наградой. Вы ведь знакомы с родовитым Фрэнком, бароном Дани?
Мы с Марией раскланялись с бароном. Тот что-то пробормотал, в чём, при очень большой фантазии, можно было различить слова поздравления. Дождавшись окончания этой процедуры, всё тот же человек продолжил:
- Вы представляете, первородный Ривас, что тут происходило в эти дни? Оказывается, король сильно разозлился на тех своих подданных, которые ни как не помогают в восстановлении разрушенного войной и приказал взыскать с них чрезвычайный налог в двойном размере. Я, конечно же, как губернатор, немедленно внёс принадлежащие Вам и хранимые у меня по доверенности кции Западных железных дорог в качестве гарантии уплаты налога Вами. После этого известия эти акции поднялись вполовину! Ведь не может же первородный предоставлять какие-то ничего не стоящие бумажки в качестве обеспечения налога. А мне так нужны были деньги! И я продал весь принадлежащий мне пакет.