Война длилась долго и была очень ожесточённой. Об ожесточённости можно судить хотя бы потому, что приказ не щадить ни женщин ни детей был обычным делом на этой войне. В конце концов империя победила, остатки коренных жителей Нуоррика были вывезены оттуда, а сам остров стал местом ссылки. Так что в том, что Боги Скандинавии оказались полностью забыты, не было ничего неожиданного.
Пока я вспоминал, всё семейство не отрываясь смотрело на меня и казалось, даже дышало через раз. Наконец, я "отмер"
- вернее, живших в Нуоррике. Но, кстати, есть место, где вера в этих Богов могла сохраниться - Исландия.
Гондукк грустно улыбнулась:
- Спасибо, первородный. Мне уже говорили, что моя и мамина одежда очень похожа на одежду народов, ранее населявших Нуоррик. Скорее всего, мама, спасаясь от имперских войск, вошла со мной в туман и вышла через много столетий в другом месте. Нас с ней нашли на территории Оногурии.
Мы немного погрустили. в карете воцарилось молчание, которое прервал опять-таки виконт:
- Теперь я понимаю, первородный, почему Грета поминает Вас в самых хвалебных тонах минимум через слово. А то я уж думал, что она просто...
В этот раз физическое воздействие на родовитого Юргена со стороны его женщин было и более длительным и более болезненным. В конце концов, все успокоились и виконт, потирая ухо (таким кулаком, да по уху... я бы умер) изрёк:
- Первородный, никогда не берите больше одной жены. Вот я, слава Богам, остановился на одной и не жалею. А представляете, их было бы две?
Две жены? При тех условиях связи, которые мне описала Мария? Нет уж, спасибо. И ещё. Резерв виконта - всего сорок четыре единицы. Интересно, сколько у него было до свадьбы? У его жены, кстати - больше пятидесяти.
***
Прибыли мы вечером двадцать шестого мая. Так как комнат в замке Кобленц не хватало, меня поселили в одной комнате с ещё тремя детьми. Конечно же, я мог "покачать права" и, скорее всего, меня бы переселили, но зачем? Ведь можно поступить по-другому и одним выстрелом убить сразу трёх зайцев. Я подошёл к виконту Нинбург и попросил его разрешения переночевать в карете. Я уже успел оценить её размеры и удобство. После того, как я объяснил причину такой просьбы, разрешение было мне немедля предоставлено. Что ж охота за зайцами началась! Пока новость о том, что в замке Кобленц настолько забыли правила приличия, что первородного (!) селят в карете на дворе, разносилась по замку, я пошёл поболтать с Митричем.
Домовой отозвался сразу:
- Ты это... пройди чуть вперёд. Там картина будет где паладины бьются с демонами, так ты нажми на левый нижний угол. Дверца откроется, а я там тебя и ждать буду.
Домовой действительно ждал меня сразу за потайной дверью. Зайдя внутрь, я первым делом поклонился:
- Приветствую уважаемого хозяина дома. Как тебя звать-величать?
- Так назвал уж хозяином, так и зови.
Вот глянь и этот туда же! Я вновь с благодарностью вспомнил Кузьмича.
Воспоминание
- Так что, если я назову какого-то домового Хозяином, я признаю его власть надо мной?
- Не власть, а право распоряжаться в доме. Он сможет по своему желанию и совершенно без причины закрыть тебе вход в дом или в какое-нибудь помещение в доме, может рыться в твоих личных вещах, а главное - ты без его прямого нападения на тебя и ответить-то ему никак не можешь!
- А если он не захочет называть соё имя?
- Может и не захотеть. Ежели домовой своё имя открыл, то пакостить и подшучивать над таким человеком он не может. Тогда так и зови: "хозяин дома". Это и уважительно и власти ему над тобой не даёт.
Конец воспоминания.
- Хорошо, хозяин дома. Пойдём, поговорим.
- Ишь ты! Да ладно, что тебе эта балаболка Петрович моего имени не сказал - ни в жизь не поверю.
На это предположение я промолчал. Домовой вздохнул и пошел впереди меня, показывая дорогу. Наконец, мы пришли в небольшую, но добротно обставленную комнату. Подойдя к столику, ломившемуся от разнообразных закусок, домовой повернулся ко мне и поклонился:
- Митричем меня зовут. А как зовут уважаемого гостя?
Тут ещё одна тонкость. Так как он представился первым, да ещё и по собственной инициативе, то я могу своё не называть, и получить небольшую власть над домовым. Но оно мне надо? Во-первых, власть действительно небольшая, во-вторых, представившись первым, домовой показал мне своё доверие и смысл его разрушать?
- Серж Ривас. Очень приятно познакомиться.
После этого мы сели за стол и если я отдал должное стряпне домового, то сам он за обе щёки уплетал медовые коржики, приготовленные ещё в замке Тодт и поднесённые ему со всем уважением. Митрич окончательно отмяк.
- Хороший ты человек, с пониманием. Не то, что некоторые.
- Ладно, Митрич. Давай к делу. Чем ты можешь помочь?
- Ну ежели ты сможешь её за пределы этого пояса защиты выманить, то я её и схвачу и обездвижу. Ух и наплачется она у меня тогда! - В глазах домового заплескалось столько злобы, что мне как-то даже на миг стало жалко эту кикимору.
- А как, чем она атакует?
- Обычно когти запускает изнутри. То есть жертву кикиморы так узнают: снаружи - ни одной ранки, а изнутри на сердце или печени как следы когтей. А эта...не знаю, может, наверное, и все внутренности поперемешать.
- Стоп, а как она тебя победила?
- Так я и говорю. Обычно, ежели кикимора на хозяина нападает, то он попросту растворяет то место, где она атаковала и снова собирает. То есть ущерба никакого. эта как схватит и давай крутить. Я раствориться попробовал, так ей это ещё и лучше оказалось: она меня так перекрутила, что я только через пять дней оклемался. Как вырвался от неё - не помню. Вполне мог на перерождение уйти, удержи она меня ещё хоть ненадолго.
- А как обычно домовой атакует кикимору?
- Сплющивает он её. Она ж растворяться не может. Вот раскатаешь её в блин, она пока соберётся обратно - ты ей коготочки-то и подрезаешь.
- А как ещё справляются с кикиморой?
- Божьим благословением. Если у тебя святая вещь, ты можешь попытаться найти воплощение кикиморы - фигурку. Эта фигурка из дерева, соломы или тряпья делается. Ну а если ты этой фигуркой завладел - уничтожь её, тут кикиморе и конец придёт.
- Понятно.
Мне действительно всё стало понятно. Всё, кроме одной маленькой, почти ненужной детали: как эту тварь победить именно мне и именно сейчас?
В теории всё было довольно просто: защита от таких атак, которыми, судя по описанию, "грешила" кикимора было известно уже довольно давно - барьер помех. Главная прелесть этого барьера при борьбе с нечистью и прочими субъектами, обделёнными смекалкой в том, что этот барьер изначально брал достаточно много энергии на отражение атак. Но, если суть атак не менялась, на отражение каждой последующей атаки уходило чуть меньше энергии, чем на предыдущую, вплоть до того, что вместо затрат энергии, барьер за их счет начинал пополняться ею. То есть поставить барьер, спокойно дойти до костяка Карла Тодт, разорвать связь между этим костяком и кикиморой (что вообще не проблема - достаточно сдвинуть его с места) и спокойно наблюдать из третьего ряда партера эпическую драму "наказание чересчур обнаглевшей кикиморы". Только вот пятьсот единиц, два заклинания высшей магии и ещё один маг в ранге не ниже специалиста, который будет отслеживать обстановку, поскольку ты сам ничего за пределами барьера не почувствуешь... Да уж, лучше бы и не вспоминал.
- А кикимора только на разумных реагирует?
- Ага, как же! Думаешь, я не пытался ей крысу какую подослать, чтобы та ей воплощение-то погрызла. Ан нет, сразу бросается и убивает. У нас-то в подземелье и крысы ни одной не осталось.
- А неживой предмет?
- Это ж какой ты неживой предмет пустишь, чтобы он сам двигался по всем коридорам?
- Да, это я не подумал. А вообще заранее почувствовать, что она атакует, можно?
- Можно, только вот не спасёт это тебя. Отскочить всё одно не успеешь. - Если в самом начале нашего разговора Митрич отвечал с охоткой и каким-то азартом, то теперь расслабился и отбивал мои реплики с ленцой и несколько свысока.