– Леонардо, – тепло улыбнулся мужчине Армин. Мне это не понравилось. Мужчина поднял голову, и его лицо также озарила искренняя улыбка.
– Приятно видеть тебя, – сказал Армин, затем с любопытством добавил: – А почему ты здесь?
Леонардо озадаченно посмотрел на своего принца:
– Мне сказали, что ты меня звал.
– Я никого не звал, – нахмурился Армин.
Я прищурилась, внимательно глядя на брата. Он ничуть не изменился за время нашей разлуки и все еще ужасно лгал. Наши взгляды встретились, и Армин быстро повернулся к Леонардо:
– Раз уж ты здесь, позволь мне представить мою сестру Китану.
Я уже собиралась доложить брату, что мы успели пообщаться, но тот не дал мне и слова вставить:
– Китана, познакомься с Леонардо. Он самый молодой и перспективный художник в нашем дворце.
Брат повернулся и указал на портреты, которыми ранее я восхищалась. Теперь же я смотрела на них с отвращением.
– Он написал все эти картины.
После похвалы брата Леонардо расправил плечи и бросил на меня самодовольный взгляд.
– Вы очень добры, господин, – произнес он, – я стараюсь оправдать ожидания, которые возлагают на ничтожество вроде меня.
Художник вскинул брови. Я криво улыбнулась. Мой бедный добрый брат шутил с мужчиной, даже не догадываясь, что тот имеет в виду меня.
Остаток вечера я провела за беседой с Армином и Леонардо. Я быстро поняла, что Леонардо очень умен. При иных обстоятельствах мы могли бы стать друзьями, но его враждебное ко мне отношение уничтожало на корню все мои добрые порывы.
Наконец Леонардо покинул нас, а мы с братом направились к моей комнате по коридору. Теперь я могла отбросить притворство.
– Зачем ты позвал Леонардо? – спросила я.
– От тебя ничто не скроешь, – вздохнул брат.
Выражение моего лица осталось бесстрастным. Я не позволила брату отшутиться.
– Леонардо – уважаемый человек. Я решил, что, если ты с ним подружишься, это облегчит нашу задачу.
– Он чересчур высокомерен.
Брат понимающе вздохнул.
– Он очень привязан к Зиракову, и, возможно, из-за этого вы и поссорились, но, поверь, он хороший человек.
Мы подошли к моей комнате, пока говорили.
– Забыла спросить. О чем вы говорили с отцом?
Я заметила нерешительность во взгляде брата. Он явно колебался, стоит ли говорить.
– Думаю, тебе лучше не знать, – наконец произнес он.
После его слов я осознала, что он был прав. Я кивнула и ушла к себе.
Внутри оказалось очень тепло, но кромешная тьма напомнила о моем одиночестве. Я еще больше затосковала по Винсенту. Я не забыла, что он меня отослал, как вдруг осознала, что сильно беспокоюсь о нем. Слова Кассандры все еще звучали в моей голове. Мысль о том, что Винсент оказался один среди падальщиков, причиняла мне боль.
«Не ты ушла», – шептал голос в моей голове, но вместо облегчения я чувствовала ком в горле. Мне стало трудно дышать. Я стянула с себя богатое платье, и горькие слезы заструились по моим щекам. Я плакала и ненавидела себя за проявление слабости, но не могла остановиться. Я вздрогнула, но не от холода. Натянув на себя белую ночную рубашку, я бросилась на кровать. Схватив одну из подушек, я закрыла глаза, безуспешно пытаясь прогнать счастливые воспоминания. Я пыталась подумать о чем-то еще, но безрезультатно. Я провалилась в мир снов с мыслями о Винсенте.
Во сне я оказалась в нашей с Винсентом спальне во дворце Сентерии. Совершенно счастливая я сидела одна. Внезапно распахнулась дверь, и в комнату вошел Винсент, одетый не в привычный черный костюм, а в белую рубашку и светлые брюки.
– Ты предала меня, – крикнул он. Мое сердце пронзила боль.
– Я никогда не предавала тебя.
– На что ты надеялась? – Его глаза источали ненависть, а в голосе слышалось презрение. – Что я стану гордиться тобой, хотя ты просто подлая дрянь, подосланная своей матерью?
В горле саднило, а сердце колотилось как сумасшедшее.
– Я надеялась, что ты поймешь меня, – с мольбой в голосе ответила я. – Почему ты не на моей стороне, когда я так в тебе нуждаюсь?
Муж смотрел на меня с отвращением.
– На твоей стороне? – повторил он, словно даже мысль об этой возможности была совершенно нелепа. – Да меня от тебя тошнит. Теперь, избавившись от тебя, я смогу, наконец, взять в жены Викторию.
Меня затрясло, все вокруг словно замерло.
– Нет, – в отчаянии выдохнула я, обращаясь то ли к нему, то ли к себе. – Нет… – повторила я.
– Я рад твоему отъезду. Не возвращайся.
Он развернулся и открыл дверь, чтобы выйти.
Позабыв о гордости, я шагнула вперед и опустилась на колени. Я обвила руками его ногу и взмолилась в слезах: