Лезвие оказалось слишком тупым для прочной резины. Нож вошел в колесо не мягко, а сильным толчком. Сигнализация громко взвыла. Залаял Чаня. Я шарахнулась в темноту, выбросила нож в кустах и долго бродила вокруг дома, насвистывая «Марсельезу». А через два дня мне позвонили по поводу моего резюме, пригласив на собеседование в агентство «Лаверэль».
— Что же это вы, Жанна Петровна, людям колеса режете? — спросил Чернецов.
Не зря я боялась сюда идти. Бог знает, какой криминал может общаться между собой при помощи таких объявлений... потому что ни один нормальный человек на них не отзовется. А я отозвалась, я их вычислила... Боже, что со мной будет?
Поглощенная своими страхами, я даже не сразу поняла, что в комнату вошел еще один человек — высокий, плотный мужчина в черном свитере с коротко стриженными седыми волосами.
— Да вы, Глеб Иванович, совсем девушку запугали! — прогудел он.
Чернецов церемонно склонил голову перед вошедшим.
— Позвольте представить, Жанна Петровна, — сказал администратор. — Это наш шеф, Афанасий Германович.
— Здравствуйте, Жанна, — шеф нагнулся к компьютеру. — Так, посмотрим-посмотрим. Вот, результаты тестов. М-м-м... Ого! Так... — он защелкал по клавиатуре. — Родители... Отец... Золотов Петр Сергеевич. Правильно?
Я молча кивнула.
— Ну что ж, Жанна, — Афанасий Германович выпрямился, скрестив руки на груди. — Мы с радостью будем с нами сотрудничать... если, конечно, вы сами этого захотите. Такие вот дела. Я приглашаю вас в мой кабинет обсудить условия. Мне кажется, они вам понравятся.
И шеф заговорщицки мне подмигнул.
2. Белый свитер
— Молодой человек, повторяю вам, мы этим не занимаемся! — я раздраженно закончила телефонный разговор, удерживая трубку плечом. Руки у меня были заняты кипой бумаг — отчетом, приготовленным для шефа. Телефон тут же зазвонил вновь.
— Агентство «Лаверэль». Да, мы помним про вас. Есть уже двое кандидаток на роль монахинь, и я только что получила результаты тестов за эту неделю. Возможно, найдется еще кто-нибудь. Мы обязательно вам перезвоним.
Следующий звонок.
— Нет, девушка, учить стихи не нужно — просто пройти тестирование. Что? Нет, и танцевать тоже не надо. Да, девушка, я уверена.
— Ирина, у тебя опять перекур? — набросилась я на вернувшуюся секретаршу. — Телефон разрывается, я не могу работать! Звонят всякие идиоты...
Моя подчиненная сделала виноватое лицо и бросилась отнимать у меня трубку Я поворчала еще немного, но больше для виду: Ира мне нравилась. Вот только... где таких штампуют, на какой фабрике «барби»? Шаблонная фигура, традиционные белые волосы и розовая помада, речь нараспев: «Алло, слушаю вас!» Однако новая секретарша хоть и была недалекого ума даже для своих двадцати двух лет, зато безропотно позволяла собой командовать. Мне как новоиспеченной начальнице такое было по вкусу.
С момента моего первого появления в агентстве «Лаверэль» прошло почти пять месяцев. Моей работой были довольны, а я испытывала самую настоящую эйфорию — и от зарплаты, и от коллектива. Бесподобный Афанасий Германович даже не догадывался, сколько раз на дню я возносила ему хвалу. Ведь меня мучило не только безденежье. После безработного лета мне стало казаться, что мой круг навсегда ограничен постоянно пьяной матерью, ее «арбузником» и моим бывшим супругом, являвшимся каждую среду клянчить деньги.
Когда я получила новую работу, в глазах моих домашних зажегся алчный блеск. Они решили, что по-прежнему будут безотказно пользоваться моей добротой — только теперь можно увеличить свои запросы. Но я твердо решила, что все буду тратить на себя. И на Чаню. А остальным — никаких бонусов! Поскольку я обедала в кафе, чеки из которого всем сотрудникам оплачивал наш бесподобный шеф, то скудные домашние завтраки и ужины не ущемляли моих интересов. Я также покупала домой хлеб, кефир, дешевые пельмени, супы в пакетиках и давала матери полтинник на пиво и сигареты. А насчет икры — не обессудьте! Еще полтинник я по-прежнему совала Сотейко, хотя он обзывал меня жмоткой, сквалыгой и — демонстрируя, что он помнит школьную программу, — Плюшкиным в юбке.
Получив первый аванс, показавшийся мне настолько большим, что руки предательски затряслись, я отправилась в зоомагазин, где выбрала для Чани самый дорогой ошейник и поводок. Потом зашла в книжный и купила томик Марселя Пруста. Следующий пункт программы: замирая от блаженного трепета, я открыла дверь обувного бутика...
А месяц назад мне предложили должность менеджера!
— Знаешь, кто звонил? — я быстро просматривала бумаги перед тем, как отнести их шефу. — Тот придурок, помнишь: «Мечтаю сняться в порнофильме. Вы удивитесь, когда увидите, что я умею!» Интересно, как он собирался это демонстрировать?
Ирина фыркнула. Она сидела тихонько, как мышка, но, убедившись, что я на нее больше не сержусь, оживилась и защебетала:
— А утром, я только пришла, сразу звонок. Девица. «Соедините меня с Бортко». Я говорю: «У нас таких нет». А она мне: «Девушка, Владимир Владимирович будет в ярости, когда узнает, что вы препятствовали нашей встрече!» Я только потом вспомнила: Бортко — это режиссер. Она, наверное, сниматься у него хотела.
— А Камеруна никто не искал? — усмехнулась я.
— Нет. А кто это? Тоже режиссер? Зато опять звонили из «Персиянки». Помнишь, они рекламу хотят: восточные красавицы исполняют танец живота вокруг сногсшибательного блондина. У тебя не появилось ничего?
Я покачала головой. «Персиянка» — ресторан с восточной кухней. Десяток гурий мы нашли для них без труда, а вот с блондинами было сложнее. То есть блондины имелись, но назвать их сногсшибательными я бы не рискнула.
— Привет, девчонки! — в комнату вошел Арсений, наш курьер, — тот самый молодой человек в очках, который встретил меня на пороге агентства в первый раз. Он тоже находился у меня в подчинении, но, в отличие от Ирины, авторитетом моим подавлен не был, так как работал в «Лаверэле» уже год. Над Ириной Арсений беззлобно подшучивал, а мы с ним замечательно дружили. Он оказался умным мальчиком, с чувством юмора; болтая с ним, я не замечала разницы в возрасте — студенту Инжэкона недавно исполнилось двадцать.
— Ну что, Жанна, не пора ли нам навестить «Осьминога»? Что там у тебя еще? — Арсений заглянул через плечо в мои бумаги.
— Проголодался? Сейчас пойдем. Вот только занесу шефу отчет.
Оставив Арсения отвлекать Иру от работы, я постучала в директорскую дверь.
— Войдите! — отозвался томный голос Алены. Когда я вошла, старший менеджер бесцеремонно сидела на столе, болтая безупречными ногами. Афанасий Германович в роскошном оранжевом пуловере широко мне улыбнулся, не выпуская Алениной руки. Я положила перед ним отчет.
— Ну-ка, ну-ка, что у нас тут? — шеф углубился в бумаги.
— Пятнадцать человек для участия в съемке исторического сериала, — комментировала я. — Из них пятеро — идеальный крестьянский типаж. А вот для рекламы: великолепная мать пятерых детей. Еще для рекламы: немецкие миннезингеры для пивного ролика.
— Угу... угу... — кивал шеф. Алена склонялась над ним; серебряные украшения мелодично позванивали на ее смуглой груди.
— А моряков нет? — вдруг спросил шеф. — Таких, знаете, настоящих морских волков, влюбленных в океан...
Я пожала плечами.
— Нет. Да ведь их никто и не заказывал.
— Ну, пригодились бы... У нас, милая Жанна, никто не бывает лишним. Такие вот дела. Так что вы на моряков обратите внимание. А! Чудесный вариант.
Шеф ловко выдернул из бумажной кипы одну анкету.
— Жанночка, вы, значит, там распорядитесь, чтоб Ирина обзвонила всех кандидатов, дала им координаты работодателей. И рекламщикам пусть позвонит. А вот по этой анкетке я попрошу лично вас... Пусть человек объявится как можно скорее. Лучше, если прямо сегодня.
Я мельком пробежала глазами данные: Денис Зайцев, двадцать восемь лет, рекомендованная роль — врач, возможно — военный врач. Или — народный целитель. Куда это могло понадобиться?