— Фраматы тебе не разрешат, — мотнул головой Сэф.
— Вот еще, — фыркнула я, — мы что, крепостные, чтобы они решали, с кем нам жить?
И тут же вспомнила рассказ Физэля о его женитьбе. Да, могут и не разрешить. Могут и замуж приказать выйти.
— Даже если разрешат, — Сэф махнул рукой, — как ты себе это представляешь? Оставить блага цивилизованного мира ради средневековой роскоши — это еще куда ни шло. Но ради средневековой нищеты?! Похоронить себя на десять лет в Диких Землях... Да ты осатанеешь через месяц! Как говорится, с милым рай в шалаше, если милый атташе... Мы не дети, надо смотреть правде в глаза. Забудь его, глупая... — прошептал он, потянувшись к моим губам, — а я помогу тебе забыть.
И тут издалека, с другого конца поселка, послышался голос боевой трубы.
— Тревога!
Мы вскочили, схватив шпаги. Мимо нас пробежали, грохоча сапогами, солдаты Физэля. А возле дома старейшины мы встретили взволнованного Дениса и Нолколеду, впервые поднявшуюся с постели.
— Что за переполох? — спросил Сэф.
— Люди Физэля поймали шпиона, — сказал Денис. — Сейчас его приведут к старейшине на допрос. Физэль всех нас звал поприсутствовать. Похоже, это один из мускаров.
5. Опасный эксперимент
— Часовой на вышке заметил какое-то движение на горе, — оживленно повествовал Физэль. — Он сразу же позвал меня. А я смотрю в трубу и вижу — мускары! Двое. Ну точно, как вы рассказывали! И что они, мерзавцы, там делали? Наверное, лазейку искали. Она, кстати, есть — подземный ход на случай пожара или осады. Но не с западной, откуда вы пришли, а с восточной стороны. И вот я потихоньку отправил пятерых парней наружу. Они, молодцы, не подкачали. Подкрались к одному из негодяев и быстренько его спеленали. А второй сбежал, испуская жуткий вой. Ну ничего, сейчас мы разберемся, что к чему.
Мы направлялись на главную площадь Миллальфа, к небольшому двухэтажному зданию, возле которого бессменно дежурил часовой. Это был своего рода «офис» Фи- зэля Ликуэна.
Физэль стремительно поднялся на второй этаж, распахнул дверь. Два писаря подняли на него ошеломленные глаза, он велел им убираться.
— Позвать ко мне Эриа! — рявкнул он мальчишке-посыльному.
Тот кубарем скатился по лестнице.
Мы едва поспевали вслед за старейшиной. Был полный сбор: и сенс, и принц Лесант. Даже Бар присоединился к нам. Не хватало только Чани, но ему сейчас было не до шпионов. Бурная личная жизнь моей собаки уже стала в поселке притчей во языцех.
— Его высочеству-то не следует перед мускаром показываться, — шепнул Денису Бар. Он по-прежнему примерял на себя роль «серого кардинала».
Но на этот раз Денис не стал спорить, заявив, что всем нам не стоит светиться. Понятливый Физэль открыл перед нами дверь в маленькую, темную каморку непонятного назначения, а сам занял место за тяжелым дубовым столом, заставленным чернильницами и заваленным бумагами.
В каморке было темно. Мы вшестером забились туда, как сельди в бочку, и по очереди припадали к маленькому окошку, откуда прекрасно было видно все, что происходило в помещении. Первым на правах командира к окошку пробрался Денис.
— Введите! — услышали мы зычный голос Физэля. Потом раздались чьи-то шаги, лязг кандалов.
— Что там, что там? — наперебой спрашивали мы.
— Да подождите, — отмахнулся Денис. — Привели мускара. Вот, сенс, взгляните.
Я не стала ждать, пока меня позовут к окну, и, пользуясь деликатностью сенса Зилезана, попросту оттеснила его от окна.
Под охраной двух дюжих молодцов стоял высокий человек. Его руки и ноги были закованы в цепи. Умница Физэль позаботился о том, чтобы пленника развернули к нам лицом. Мускар был смуглым и темноволосым; лицо оставалось бесстрастным, но губы презрительно кривились. Коричневый плащ был изодран в клочья — видимо, в борьбе. А на лбу темнела татуировка — знак Модита.
— Ну, — грозным тоном обратился к нему старейшина, — рассказывай, любезный, что ты делал на моей земле? Отмалчиваться не советую. Лицо у тебя больно неприятное, так что церемониться не стану.
Мускар сквозь зубы прошипел что-то на непонятном языке.
— Монгарс, он, наверное, по-нашему не понимает, — предположил один из конвоиров.
— Да прямо! Его шпионить послали, а он по-нашему не понимает! — Физэль приподнялся над столом. — Говори, Пеглев сын, зачем околачивался у ворот!
Ему неожиданно ответил красивый баритон. Мускар говорил на чистейшем лаверэльском. Я, для которой этот язык не был родным, не могла распознать ни малейшего акцента. В этот момент со словами «Прощенья просим» меня от окошка бесцеремонно отодвинул Бар.
— Безбожник, ты все равно не поймешь великих целей Райшмы, — надменно сказал мускар.
— Уж я постараюсь, — ответил Физэль.
— Райшма хочет поделиться с Лаверэлем открывшейся ей истиной, — проповедовал шпион. — Научить истинной вере в двуединого бога Модита. Взять отсталую расу под свое покровительство. Быть может, когда-нибудь наши заблудшие братья смогут занять подобающее место рядом с нами. А до тех пор их души будет воспитывать труд на благо Райшмы. Вот то, что тебе подобает знать, безбожник.
— Благодетели, — фыркнул Сэф. Нол кол еда шикнула на него, призывая к молчанию. И тут же отпихнула Бара от окошка.
— Я тебя спрашивал не об этом, — снова заговорил Физэль. — Что ты и твой приятель вынюхивали у поселка? Где ваши соплеменники? Сколько вас? Говори, негодяй, если хочешь остаться в живых!
— Ты не понял, безбожник, — устало ответил мускар. — Мы узнали все, что хотели. И теперь, ты думаешь, меня заботит участь моего бренного тела? Я служу Модиту и после смерти обрету вечное блаженство. А ты сейчас убедишься в превосходстве Модита над вашими языческими божками.
Расталкивая нас, Бар бросился наружу.
— Держите его! — крикнул он. — Он сейчас что-то с собой сделает!
Вслед за Баром мы выбежали из каморки. Я увидела, как мой слуга одним прыжком пересекает комнату, как встает из-за стола изумленный Физэль... Бар уже хотел схватить пленника, но резко отдернул руки. Волосы, лицо, шея, одежда мускара вдруг стали серыми, черты лица почему-то расплылись, словно нарисованные на песке, а потом он весь осыпался пеплом. На маленький серый холмик беззвучно упали оковы. А рядом осыпались пеплом двое конвоиров, державших пленника за руки... Именно к ним бросился Физэль.
— Эриа! Боф!
Он упал на колени перед кучками серой пыли, но касаться ее руками не стал. Рядом стоял Бар — бледный, как смерть. Еще бы! Не остановись он вовремя — его постигла бы та же участь.
— Вот это фокус, — сказал Сэф. — Кто-нибудь знает, что произошло? Что это за Пеглевы штуки? А, сенс?
— Я никогда о таком не слышал, — растерянно ответил сенс Зилезан. — А вы, коллега?
Физэль покачал головой.
— Понятия не имею. Какая-то райшманская магия. Культ Модита.
— Так райшманы — маги? — нахмурился Денис.
— Да не знаю я! — всплеснул руками старейшина. — Пегль их разберет, этих райшманов. Может, в библиотеке что-нибудь найдется? А, сенс? Придется нам с вами тряхнуть стариной и снова стать книжными червями. Вот только надо прибраться тут. Великий Шан, до чего же ребят жалко!
Физэль потянулся к пеплу, но Бар перехватил его руку.
— Постойте, монгарс.
Мой слуга решительно взял по щепотке с каждого холмика, подержал в руках.
— Теперь это безопасно, — вздохнул он. — Куда девать пепел, монгарс?
— Этого... гада — в камин, — распорядился старейшина. — А ребят отнесем к Священному ясеню. Это все, что теперь для них можно сделать...
Своей библиотекой Физэль Ликуэн вправе был гордиться. И в первую очередь самим зданием — настоящим храмом под стеклянным куполом, сквозь который в зал падал рассеянный солнечный свет. Чтобы можно было брать книги с самых верхних полок, стены опоясывал деревянный балкон с резными перилами, куда вели четыре изящные лестницы.
В библиотеке царила удивительная чистота, это была заслуга миллальфского библиотекаря — досточтимого сенса Балвелета, ученого из Шимилора, который целыми днями трудился в своем царстве, гоняя уборщиков и составляя бесконечный каталог книжных сокровищ.