1. Битва при Нивальде
Две луны — зловещий Модит и светлая Матин — смотрели в дворцовые окна. Их лучи отражались в зеркалах и черном лаке мебели, блестели на бронзовых дверных ручках, на шелковых обоях. Его величество король Мэжэр Первый сидел в своем кабинете. Дел было много. Нужно было просмотреть список министров и выбрать тех, кому можно поручить составление текстов новых законов и воззваний к народу. И нужно было подумать, что делать с остальными, несогласными и сомневающимися...
До чего же все-таки приятно быть королем! Когда он был канцлером, на его долю доставались одни только хлопоты по управлению государством. Настало время вкусить роскоши, почестей и сладкой мести. Можно себе представить, как трепещут сейчас родственники Энриэля! И правильно делают — не все им глумиться над несчастным бастардом. Он, Мэжэр, вдоволь упьется унижениями своих врагов. И его могущественные союзники помогут ему в этом. Главное, чтобы они не обманули, не забыли наделить Мэжэра достаточной властью. И тогда...
Но что это? Тихий шорох портьеры отвлек Мэжэра от его мыслей.
— Дорис? — окликнул он куртизанку, с которой делил ложе.
Нет, это была не Дорис. Мэжэр вскочил, увидев статного золотоволосого юношу в зеленом камзоле.
— Вы узнаете меня, канцлер?
Король Мэжэр не верил в привидения. Он быстро оправился от шока и рванул за шнурок звонка.
— Так ты все-таки жив, щенок? А я-то ждал вестей о твоей смерти. Ничего, сейчас мы это исправим.
— Рад, что вы наконец сбросили свою лицемерную личину, — холодно заметил Лесант.
— А я рад, что ты явился сюда сам и избавил меня от необходимости разыскивать тебя по всему Лаверэлю! Где же твое войско, принц? — расхохотался Мэжэр. — Бедняга, ты смог набрать только деревенских олухов из Норранта, и, попав в столицу, они разбежались... Наверное, по кабакам.
— Мне вот что интересно, монгарс, — сказал Лесант, глядя Мэжэру прямо в глаза, — вы знаете меня с детства. Я вырос на ваших глазах. И вы хладнокровно убьете меня?
— Увы, мой мальчик, — Мэжэр с притворной скорбью покачал головой. — Разумеется, мне тебя жаль. Я все-таки не детоубийца. Но государственные интересы превыше всего. Шимилор слишком увяз в своей сентиментальности, в смешной преданности традициям! А сам я тебя не убью — не умею. Но я знаю, кому отдавать приказы. Эй, стража! Взять его!
Из-за спины Мэжэра выбежали гвардейцы в красно-золотых мундирах и, не раздумывая, бросились на Лесанта. Но он был не один. Заслонив мальчика собой, из-за портьеры вышли мы...
Нолколеда долго вела нас по дворцовым коридорам. Клянусь великим Шаном, если бы мне пришлось возвращаться самой, непременно бы заблудилась. Дворец был наводнен гвардейцами — похоже, канцлер сомневался в своей безопасности. Однако мы видели их в основном лежащими на полу: Бар по-прежнему шел впереди и «расчищал» нам дорогу. Только один раз нам вслед вылетели трое в мундирах с обнаженными шпагами. Молча выхватив клинок, Сэф заколол одного из них. Двое других, с круглыми от ужаса глазами, бросили оружие и помчались прочь. Бар покачал головой:
— Тревогу поднимут, — и двинулся за ними бесшумными тигриными прыжками. Можно было не сомневаться в участи этих несчастных... А я, вздохнув, подумала, что путь юного короля к трону начинался в крови. Но так ли это ново для истории всех миров?
Не дожидаясь Бара, мы двинулись вперед. Нолколеда шла впереди. Поэтому очередной гвардеец, увидев прачку, ничего не заподозрил — до тех пор, пока прачка, подобрав юбки, не выкинула в воздухе какой-то фортель. Гвардеец, получивший удар ногой в челюсть, упал без чувств, а мы миновали последний коридор и оказались в маленьком алькове, примыкавшем к королевскому кабинету.
Пышнотелая черноволосая красавица не успела вскрикнуть, когда Нолколеда, как кошка, прыгнув на постель, заткнула ей рот простыней. Сэф приставил шпагу к ее горлу.
— Попытаешься крикнуть или бежать — умрешь. Поняла, малышка?
Любовница канцлера быстро кивнула и потянула на себя одеяло, прикрывая роскошную грудь. Лесант тихонько отодвинул портьеру...
Гвардейцы яростно бросились на нас. Их было человек десять, желая выслужиться перед Мэжэром, они сражались, как львы. По крайней мере, они так думали. На самом деле эти горе-вояки не видели ни одного настоящего сражения. А мы — видели. Нам приходилось биться не на жизнь, а на смерть. Я прекрасно знала, как бывает, когда от твоей скорости, ловкости и хладнокровия зависит твоя — и не только твоя — жизнь. Я помнила схватку с мускарами. Тогда только чудо помогло мне победить! Зато теперь мне казалось, что королевские гвардейцы двигаются еле-еле, и я лениво отбивала выпады троих противников. Но на подмогу первому десятку выбежал новый отряд — еще шесть человек. За ними еще трое. У них был такой потрепанный вид, как будто они прорывались через оцепление. За окном раздавались частые выстрелы. Я улучила момент и глянула наружу. Так и есть! Городская стража не устояла перед натиском миллальфцев и дворян досточтимого Мегедэля Амадаса. Мы слышали его громоподобный голос:
— За мной, ребята! За короля!
Еще чуть-чуть, и они будут здесь. А мы продержимся, обязаны продержаться! Куда против нас этим увальням! Вот Сэф — он как всегда на высоте. Один его враг, прижавшись к стене, хватался за раненую руку, другой явно терял инициативу. Он отступил к алькову, запутался в портьере, упал, и шпага Сэфа уперлась ему в грудь. В этот миг дюжий гвардеец вылетел прямо на Лесанта. Мальчик выхватил шпагу, я подоспела ему на помощь. Денис с рассеченной щекой прикрывал мне спину. И тут краем глаза я увидела, что канцлер осторожно открывает дверь за своей спиной...
— Держите его, он уходит! — крикнула я.
Нолколеда одим прыжком вскочила на письменный стол.
— Стой, мерзавец, — прошипела она, направляя на канцлера шпагу. Тот сделал последнюю попытку бежать, но кто-то преградил ему дорогу. Разумеется, Бар. И в этот момент в кабинет вбежал могучий Мегедэль, победоносно потрясая шпагой.
— Да здравствует король! — воскликнул он так, что задрожали стены. — Дворец захвачен. Мы победили!
Но схватка еще не закончилась. Следует признать, гвардейцы держались достойно. Верные присяге, они, не жалея жизни, продолжали защищать того, кого считали своим королем. Сражение превращалось в кровопролитие: их всех придется убить, иначе они убьют нас...
— Остановитесь, господа! — воскликнул вдруг Лесант. Иго властный голос заставил гвардейцев обернуться. — Я не желаю больше крови. Солдаты! Вы совершаете ошибку. Вы защищаете государственного преступника, тем самым разделяя его злодеяние. Я — ваш законный король Лесант Второй!
— Что за чушь! — взвизгнул канцлер, опасливо косясь на Бара. — Это самозванец! Я ваш король. Убейте, убейте их!
Гвардейцы медлили, переводя взгляд с одного короля на другого. Вдруг один из них — самый пожилой, с длинными седыми усами — бросил шпагу к ногам Лесанта и в гневе крикнул канцлеру:
— Что это значит, монгарс? Я прекрасно знаю в лицо принца Лесанта и могу подтвердить, что перед нами — сын короля Энриэля. И вы тоже это знаете. Вы нас обманывали, монгарс! Вы преступник! Смерть ему!
— Смерть ему! — дружно воскликнули гвардейцы. Канцлер прижался к стене. Но Лесант снова остановил солдат.
— Нет, господа. Этого человека будет судить королевский суд. Но можно не сомневаться, за преступление против короны Мэжэр Лозэн будет приговорен к смерти.
Канцлер истерически расхохотался.
— Ошибка вышла, ваше безграмотное величество. В Шимилоре уже восемьсот лет как не существует смертной казни. На то был подписан указ Лесанта Первого от...
Небрежным жестом Лесант бросил на стол перевязанную шелковой ниткой бумагу.
— Что это? — напряженно спросил канцлер.
— Мой первый королевский указ, — усмехнулся Лесант. — Мы, Лесант Второй, милостью великого Шана король Шимилора и Норранта, сим повелеваем за преступления против короля и государства карать смертью через повешение. Не сомневайтесь, Мэжэр Лозэн, суд будет скор. Завтра на рассвете ваше тело будет качаться в петле на площади Тысячи Голубей. Мне кажется, это самое подходящее место в Вэллайде для таких процедур.