Выбравшись из поместья, я побежал вниз по тропке, но сразу в малую обитель не пошел. Время еще было, и я решил навестить своего друга. Свернул у аллеи из кипарисов направо, обогнул крыло для слуг и нырнул к конюшням. Конюх встретил меня неприветливым, хмурым взглядом, но ничего не сказал. Отец разрешал мне сюда приходить.
Миновав все стойла, я оказался в самом конце конюшни.
— Бой! — громко прошептал я. — Бой, привет!
Из темноты донеслось всхрапывание и нетерпеливый конский топот. Ждет. Как всегда ждет меня. Я нырнул в темноту, прильнул к массивным перилам стойла и похлопал рукой по деревянной перегородке.
— Ну, иди сюда. Я принес тебе кое–что вкусненькое.
Недоверчивое фырканье и тревожный удар копытом об пол. Нервничает. Он всегда нервничает и забывает.
— Это же я, Астар, твой друг, — прошептал я. Искренне. Ведь только с ним я мог быть таким. Настоящим. — Иди сюда, Бой, иди.
Конь, наконец–то, решился и осторожно зашагал ко мне. Сначала из темноты появилась большая голова, а потом и густая благородная грива. Гигант, даже по меркам взрослых, замер и вытянул морду. Я поднял руку, раскрыл ладонь и протянул ее коню. Тот фыркнул, осторожно втянул ноздрями воздух, а в следующее мгновение дико заржал, встал на дыбы и ринулся прямиком на перегородку. Я весело и задорно рассмеялся.
— Бой!
Конь ликовал и радостно метался по стойлу, молотя копытами воздух.
— Ну все, все, — успокоил я жеребца. — На вот, держи.
Бой замер, дернул ухом и заспешил ко мне. Я, встал на цыпочки, еще раз протянул к нему руку, тот покорно склонил голову и дал погладить себя. Эта процедура стала уже неким обрядом для нас, и только после нее я протянул коню моченые яблоки. Мутная поволока, подернувшая глаза Боя, исчезла, конь глянул на меня, казалось, осознанным взглядом и смачно захрустел яблоками. На десерт он получил весь сахар, что я прихватил с кухни.
Конь жевал мои угощения, а я любовался им. Красивый, гордый и сильный. А еще — все такой же дикий. Доев, он склонил голову, явственно вздохнул, словно с сожалением и… уткнулся головой мне в грудь. Я обнял Боя одной рукой за шею, а второй принялся гладить его. Конь стоял не двигаясь, даже не пытался проявить свой норов.
— Эх, Бой, тебе бы в битву. На войну. Ты зачахнешь здесь. Тут нет для тебя, жизни, нет свободы, — я лишь сожалел, что не мог сделать для него большего. — Но ничего. Скоро я стану воином… Так или иначе стану! И тогда мы с тобой помчимся в битву, будем крушить врагов… ведь их все еще много у моего отца. Да! Мы будем свободны.
Бой дернулся, поднял голову и посмотрел на меня не верящим взглядом. Дернул ухом и вернулся в темный угол своего стойла. А мне хотелось побыть с ним. Точнее… еще побыть ребенком. Помечтать о вольном ветре, об утренней росе, что заблестит на копытах Боя перед битвой.
За опоздание старший наставник накажет меня!
Я развернулся и заторопился обратно, но тут же замер, встретившись взглядом с конюхом. Он подозрительно и удивленно смотрел на меня. И когда только успел подойти так близко, да и как осмелился?
— Живой? — ворчливо спросил конюх.
— Я или конь? — с насмешкой уточнил я.
Мужчина не ответил, лишь что–то забормотал себе под нос.
— Можешь сам сходить и проверить, — добавил я и улыбнулся еще шире.
— Я похож на самоубийцу? — хрипло спросил конюх. — У меня жена и трое детей, да и ваш отец платит мне хорошие деньги. Нет, я не рискну сунуться к этому долбанутому коню.
— Но я же рискую, — подначивал я мужчину.
— В этом и странность, — задумчиво протянул тот и отмахнулся. — И чего они только в тебе находят? Как ты их усмиряешь?
— Я просто говорю с ними, — сказал я и заспешил на занятие. Конюх еще долго провожал меня тяжелым взглядом, я его чувствовал.
Идя в малую обитель, все думал о Бое. Жалко его. Будь моя точка средоточия активной, конь бы не сходил с ума в стойле. Я бы его объезжал, готовил к битвам. Мы бы мчались с ним навстречу горизонту и восходящему солнцу. Будь у меня активна точка средоточия…