Глава 3
Уже близился посад Москвы, когда навстречу полусотне постельничьих сторожей и охраняемому им крытому возку вымахнул одинокий всадник. Подлетел, твердой рукой осадив гнедого жеребца-трехлетку, почтительно поприветствовал предводителя маленького, но вполне грозного воинства, перекинулся парой-тройкой веселых фраз с десятком знакомцев, после чего пристроился на обочину, поближе к середине растянувшейся колонны. Не один. Увидеть друзей-приятелей он мог и попозже, а вот переговорить с младшим братом требовалось как можно быстрее, пока не набежали... Гхе, всякие. Прямо на конях они приобнялись, после чего москвич недовольно попенял:
- Я уж думал, завтра будете. Поздорову, Егорка!
- И тебе здравствовать, Спиридон. Как семья, все ли живы-здоровы?
Родственник вопрос понял правильно, в трех словах успокоив младшенького - большой московский пожар обошел стороной дружное семейство Колычевых. Совсем без убытков, понятное дело, не обошлось, но это все так, мелочи жизни. Оглянувшись по сторонам, старший брат понизил голос и подъехал поближе:
- Ты за свою долю хлеба не с кем не сговаривался? Или уже?
Родич непроизвольно вспомнил амбар, в котором три брата хранили годовой запас ржи и пшеницы, и коротко дернул головой:
- Нет.
- От и славно, от и хорошо!..
Облегченно вздохнув и расслабившись, Спиридон пояснил свою мысль:
- В городе опосля пожара глад начался. Пуд зерна уже втрое от старой цены стоит, да и тот долго у торговцев не залеживается. Свое да братца Васьки я вдвое продал - сглупил, чего уж там!.. Так хоть на твоем зерне отыграюсь. Еще сенцо хорошо пристроил, тут уж своего не упустил, хе-хе!
Увидев, как нахмурился и налился недовольством брат, глава семьи снисходительно пояснил свои действия:
- Не боись, Егорка! Я уж весточку до Тулы послал, чтобы сродственники нам припасов накупили. По старой цене, само собой! Так что все свое вернем, и в большом прибытке будем.
- Вот сразу бы так и говорил, а то...
Собеседников обогнал всадник в черных одеждах, тут же заинтересовав собой старшего брата.
- Ого, а лекаришка-то не совсем безнадежен! Неужто весь путь от Александровской слободы в седле проделал?
- Ну, так-то ему по чину полагается место рядом с царевичем. Только он всего единый день в возке и высидел - на следующее утро прямо с побудки коня себе просить стал. Вот так и доехал, потихоньку да полегоньку.
- Что-то он у вас квелый больно, хворает что ли?
- Есть немного.
Спиридон задумчиво огладил русую бородку, и опять подал жеребца поближе к брату, вымолвив едва ли не шепотом:
- Про царицу слыхал?
- Уж пять дней тому.
- Что говорят?
Теперь уже Егор незаметно оглянулся по сторонам:
- Всякое поговаривают, брате. Одни говорят - сама богу душу отдала, другие... Гм, не верят.
- Да уж.
Братья синхронно сняли шапки и перекрестили грудь.
- Так что?.. Ну, не томи!
Спиридон некоторое время ехал молча.
- Сам знаешь, царица и до того хворала. А как случился пожар, так государь ее вместе с чадами и челядью в село Коломенское сразу и отправил. Подале от московских страстей. Вот там, в един день и преставилась.
Всадники опять перекрестились, на сей раз, обойдясь и без снятия своих отороченных мехом шапок.
- Захарьевы-Юрьевы сразу воду мутить стали, чуть ли не в открытую кричать про злой умысел да отраву. Другие выжидают, как государь решит, да гадают на кого он опалу свою наложит. А иные бояре и вовсе, почти сразу после похорон начали такие разговоры вести, что надобно бы подумать о новой царице. Мол, негоже великому князю вдовцом жить, да и детям его должный пригляд нужен - а людишки с митрополичьего двора те же слова и простому люду толкуют.
- Ишь ты!
- Государь-то во время пожара своими руками горячие уголья разметывал, да бояр думных к тому же понуждал. Говорят, народу спас - видимо-невидимо. А как узнал весть черную, так прямо с лица спал. На похоронах убивался сильно, плакал...
- И?
Старший Колычев неопределенно пожал широкими плечами:
- Как вернулся с Вознесенского монастыря , так и затворился в своих покоях. Шестой день никого до себя не допускает.
- Да... Что-то теперь будет?
Мимо, скрипя и нещадно покачиваясь на дорожных ухабах и кочках, проехал украшенный росписями и резьбой по дереву возок царевича.