— Что, не ожидал? — усмехнулся известный актер, уловив мое изумление.
— Честно говоря, нет, — растерянно пробормотал я.
Хозяин отступил к кушетке и уселся на нее, закинув ногу на ногу.
— В молодости я довольно серьезно занимался изучением паранормальных явлений, — задумчиво проговорил он. — Нас таких было трое. Мы жили на одной улице, учились в одной школе, дружили. Правда, после получения аттестатов, наши пути-дороги разошлись. Я подался в театральный, а мои приятели — в физико-технический. Но связи мы не теряли. Мы основали самодеятельное научное общество, и все свое свободное время проводили за изучением различных аномалий. Мы много где побывали, много чего повидали. Если про все рассказывать — это займет слишком много времени. Но по Голосовому оврагу я тебе информацию дам… Да чего ты стоишь, как солдат на параде? Присядь, расслабься.
Я плюхнулся на стул.
— Исследование любого аномального места следует начинать с замеров электромагнитного излучения. Это аксиома. Если оно в норме — силы лучше не тратить. Вряд ли здесь действительно происходит что-то необычное. А вот если нет — есть смысл покопаться. Результат по Голосовому оврагу нас ошеломил. Уровень электромагнитного излучения, зафиксированный в нем, превысил норму в двенадцать раз. А у камней и того больше — в двадцать семь раз.
Я изумленно присвистнул.
— Вот-вот, — оживился мой собеседник. — Примерно такая же реакция была и у меня. Кстати, во время замеров произошел весьма любопытный случай. Когда один из нас, Ваня Шестаков, работал в овраге со спектрографом, его вдруг что-то подбросило вверх. Он взлетел метра на два. Говорит, почувствовал сильный толчок, который исходил откуда-то из-под земли. Мы так и не смогли объяснить его природу. Как будто что-то невидимое отчаянно не хотело, чтобы мы проникли в здешние тайны. Мы, конечно, испугались, но работу не прекратили. Проанализировав все собранные данные, мы пришли к выводу, что по дну Голосова оврага проходит большой разлом платформы. Практика показывает, что именно в таких местах чаще всего и происходят необъяснимые законами современной науки вещи.
— Ворота в подземное царство? — пробормотал я, вспомнив фразу из прочитанной книги.
— Можно сказать и так, — кивнул Карпычев. — Кстати, а ты обратил внимание на ручей?
— Обратил, — ответил я.
— Вот тебе один интересный факт. Он никогда не замерзает. Даже в самые лютые морозы.
— Совсем не замерзает? Но почему?
Известный актер пожал плечами.
— Сие осталось нам неведомо.
— Может, химический состав воды какой-то особенный?
— Химический состав воды обычный. Единственное, что отличает эту воду от той, которая течет из-под крана — это более высокая плотность. Но это не причина незамерзания. Тут явно что-то другое. И еще один интересный факт. Ее температура стабильна в любое время года: и летом, и зимой, и осенью, и весной — четыре градуса по Цельсию. Не веришь — сходи, померяй.
— Интересно, — удивленно покачал головой я.
— Полностью разобраться во всех этих загадках мы тогда не смогли, — вздохнул хозяин. — Не хватило знаний. Многие неясности так и остались неясностями. Со временем мои друзья в них продвинулись. Но, правда, уже без меня. Мне это дело пришлось бросить…
Дверь будки распахнулась.
— Ах, вот ты где! — раздался повелительный голос Катерины. Она переступила через порог и осуждающе посмотрела на мужа.
Лицо хозяина посуровело.
— Я занят, — холодно произнес он.
— Мне срочно…
— Я занят! — повысив голос, перебил ее Карпычев. — Выйди отсюда!
Катерина побагровела. Она явно не ожидала от супруга столь враждебного выпада, да еще в моем присутствии. Она растерянно посмотрела на него и открыла рот, явно собираясь что-то сказать. Но на лице известного актера застыло такое неприкрытое недружелюбие, что она осеклась. Немного помявшись, Катерина вышла из будки, громко захлопнув за собой дверь.
Лицо Карпычева разгладилось.
— На чем я остановился? — как ни в чем не бывало, спросил он.
— На том, что Вам это дело пришлось бросить, — подсказал я.
— Ах, да. Так вот. После первых ролей в кино, когда моя физиономия приобрела известность, меня вызвали в партком театра, в котором я тогда работал, и в жесткой форме потребовали прекратить заниматься всякой ерундой. Раньше ведь такие исследования не поощрялись. Все то, что не соответствовало марксистко-ленинскому учению о материализме, считалось откровенной чушью. Кто им только "настучал" — ума не приложу. И пригрозили, что если я не выполню это требование, то дальнейший путь в искусстве мне, как говорится, заказан. Я даже дословно помню гневную тираду секретаря парткома: "Советской культуре не нужны актеры, увлекающиеся всякими лженаучными теориями".