Обратная сторона медали была в другом. Мне приходилось изо всех сил строить из себя обычного студента, не обладающего особыми физическими данными. Светить лицом на разнообразных состязаниях университетов не было ни нужды, ни желания, оттого приходилось шифроваться. Даже Рокфор удивлялся, но я уперто списывал всё на загруженность и нежелание разменивать важные пары на тренировки. В конце концов, отец отрядил меня в Оксфорд для того, чтобы из меня сделали толкового политика, а не пользовались выработанной годами тренировок силой и скоростью на бестолковых соревнованиях.
За разговорами мы теряем счет времени, и оно уже близится к почтенной отметке. Водка практически распита до дна, а вкусности почти съедены. Сознание приятно разморено, и я, откинувшись на спинку кухонного стула, неторопливо рассказываю забавные случаи из студенческой жизни. Старательно опуская подробности своих походов по девкам. Они и без меня прекрасно догадываются об этом, но озвучивать подобные тонкости незачем.
— Так, — легонько хлопнув ладонями по столу, отец косится на бутылку. — На ход ноги — и по домам. Завтра чтобы оба без опозданий в девять часов были у зала совета.
Каин кивает, зажёвывая поступившую информацию листом салата, а я внимательно смотрю на отца. Вот так сразу совет? В первый же день?
— С места в карьер?
— А почему бы и нет? Чего нежничать, клятву дал? Дал. Это теперь твоя работа, и чем быстрее начнешь, тем быстрее втянешься в процесс.
— Согласен.
Остатки водки разливаются на троих. Ким уже давно самоустранилась из этого процесса.
— За приятные жизненные сюрпризы, — толкает тост Каин и хитро косится на меня.
Опрокидываю рюмку, запиваю соком. Морщусь от неприятного привкуса, ощущая, как по гортани разливается обжигающая волна. Гадость эта их водка. Но до чего же занимательная.
— Поясни, — прошу я, подперев подбородок кулаком.
Они с отцом заговорщически переглядываются, и Глава задорно подмигивает мне.
— В покоях узнаешь. А теперь всё, кыш. До собрания надо отоспаться. Рик, форму завтра заберешь. А сейчас иди.
С подозрением сужаю глаза и смотрю на отца. Нездорово как-то они принялись меня спроваживать. Впрочем, он прав. Времени и так порядком, а завтра еще и первое в моей жизни собрание Штаба. Перед таким мероприятием хорошо бы выспаться. А то помню я рассказы Девингема: порой там бывает так «весело», что впору засыпать сидя. Но экспериментировать с терпением Райана нет никого желания.
Перед уходом вновь обнимаюсь с родителями. Дома хорошо… Но в своих покоях еще лучше.
Последовав совету отца, я не забираю вещи. Завтра, сегодня хочется только доползти до кровати и лечь спать. Силы покидают организм с невероятной скоростью. Неудивительно, впрочем. В один день перенести перелет, дать клятву и еще и пережить семейное застолье с тонной вкусностей от Ким и крепким алкоголем.
Градус всё больше и больше давит на уставшее сознание, приятно размаривая организм. Джевелс в Штабе нет, развлечений никаких и не предвидится, кроме сна, а жаль, она умеет развеять мужскую тоску. Успокойся, О’Хара, тебе бы завалиться спать сейчас без задних ног. Не до баб, однозначно. Киваю самому себе и подхожу к двери покоев. Так, главное, нормально выполнить жестовую комбинацию, а то еще не хватало, чтобы дверь попросту заблокировалась, восприняв мои попытки как неумелый взлом.
Мысли смешиваются между собой, рассеиваясь на полуслове. Замок поддается легко, и я наконец перешагиваю порог покоев. В небольшом коридорчике скидываю туфли с ног и босиком иду в спальню. Часть интерьера обновили к моему возвращению. Запах новой мебели навевает приятное чувство уюта. Уже в комнате к нему примешиваются нежные цветочные нотки. Будто в помещение внесли большой букет роз. Но откуда?..
Щелкаю выключателем и, как только свет озаряет комнату, впадаю в секундный ступор. Так вот откуда этот запах… Девушка. Отец рассказывал нам с Каином об этой традиции. Молодому, не связанному узами брака или же помолвки Наследнику могут свободно «подарить» на ночь одну из пленных. Пережиток прошлого, который до сих пор часто встречается во многих Штабах.
Худощавая, но вместе с тем изящная фигурка девушки совсем не похожа на атлетическое телосложение любой шпионки. Странно… Не информаторшу ведь отец решил под меня подложить? Да и они покрепче будут. Хрупкие руки заведены за кованую спинку кровати, вдобавок за нее же и зацеплены, иначе она бы явно не стояла в таком неудобном положении — на разведенных в стороны коленях. Плотная черная повязка на лице скрывает глаза. Интересно, какого они цвета?
Молчу, бродя по ее телу цепким взглядом. Хороша… Безумно хороша, не то что мой утренний кошмар по имени Трэйси. Роскошные локоны медными волнами покрывают всю ее узкую спину до самой талии, ниспадают на аккуратные плечи. На миг закрываю глаза. Обожаю такой типаж девушек, и тот, кто делал выбор, — очевидно попал в десяточку.
Чуть островатые колени девушки толстыми джутовыми веревками разведены в стороны. Удобства-то какие… Специально подгадывали положение, чтобы можно было справиться не развязывая? На плоском животе красуется красная шелковая лента с закрепленной на ней открыткой. Морщусь, на подсознательном уровне понимая, насколько это бездушно. Ее фактически предоставили для изнасилования, да так, словно она собственность Штаба.
Качаю головой и делаю тихий шаг вперед. Почти крадусь, старательно подавляя сбитое к чертям дыхание. Глупо отрицать, у нее отличное тело. Кружевное белье темно-зеленого цвета прекрасно сочетается с медными локонами, удачно подчеркивает светлую кожу.
Такую невозможно не хотеть, но, черт подери, я не насильник. А она едва ли отдастся добровольно.
Развязываю ленту на ее животе и читаю открытку.
«Поздравляю тебя с возвращением, сын. Это еще один твой подарок, надеюсь, она поможет скрасить твою первую ночь в Штабе. Отдыхай и помни: завтра утром она должна вернуться в камеру. Райан Реймонд О’Хара».
Поднимаю взгляд на девушку. Она молчит, поджав соблазнительно-алые губы. Красивые, в меру пухлые, и ровные-ровные, будто кто-то старательно и с любовью создавал их искусными руками. Крупная грудь нервно вздымается и опускается.
Пора заканчивать это издевательство.
Встаю на колени напротив нее. Ощутив шевеление рядом с собой, девчонка дергается в сторону, но ответом ее попытке избежать контакта служит лишь бряцание наручников о металл. Ее и без того рваное дыхание сбивается, и она, приоткрыв губы, шумно выдыхает. Аромат парфюма так близко ощущается еще ярче, жаль только, что даже этот прекрасный запах — не ее выбор.
— Пожалуйста, не надо, — доносится до ушей слабый шепот. За бессильной просьбой следует тихий всхлип.
За эти годы в Оксфорде я отвык от русского языка и услышать его сейчас никак не ожидал.
Девушка поджимает губы, подавляя очередное хныканье, а у меня, кажется, с треском рвется привычный шаблон. Шпионки — те еще гордячки, даже информаторши. И пусть эта традиция ужасна сама по себе и любому человеку невероятно сложно смириться с мыслью, что его используют для утех, как вещь, — рыдать себе не позволила бы ни одна.
Она отворачивает лицо и будто даже перестает дышать. Пытается услышать меня? Бесполезно, я ошарашен настолько, что вообще не шевелюсь. Каждое ее движение, каждый опасливый рывок в сторону выглядят настолько естественно, что только больше укрепляют ощущение странности происходящего. Ей действительно страшно. Бери себя в руки, О’Хара, нужно успокоить девчонку и, пожалуй, развязать.
Мой шумный вдох заставляет ее дернуться. Откуда она такая взялась-то только? Бережно снимаю плотную черную повязку с ее лица. От яркого света она тут же жмурится и опускает голову. Кончики кудрей соскальзывают вниз, открывая взгляду плавную линию плеч. Уймись, О’Хара, с ней тебе не светит. А жаль, что она против, черт подери…