Скроив максимально деловое выражение лица, я концентрируюсь на дороге. По крайней мере пытаюсь. Что же там такое в этом пакете, а? Теперь любопытство стало одолевать ещё хлеще, словно на самом краю сознания поселился нетерпеливый чертик, настырно подогревающий интерес пламенем адским. Как хитро она все это дело обставила. Та ещё задачка и теперь всё сознание зависло где-то между коварством русских девушек и нерадивым продавцом, согласившимся продать нейтральный пакетик.
Вскоре, утешив себя мыслью о том, что я шокирую её не меньше, и тоже знатно отыгрываюсь на её пытливости, подбираюсь к якобы последней на сегодня точке. Солнце как раз любезно начинает клониться к закату, суля поистине роскошный вид. Нас встречает нанятый мной молодой фотограф.
Без лишних слов следуем за провожатым, открывающим натуральную дорогу в рай: за густыми ветками деревьев притаилось невообразимо сказочное место, ярко залитое золотом небесного светилы. Разномастные цветы ковром раскинулись в невысокой траве, а ветви деревьев, стоящих практически на самом краю обрыва образуют живописную арку, так и просящуюся на холст какого-нибудь маститого художника. Вдалеке виднеется лазурная кромка океана, жадно вбирающая в себя налитый робким румянцем солнечный диск. Идеальнее места для романтической фотосессии и не придумать.
— Мы будем фотографироваться?
— Почему бы и да? У тебя когда-нибудь была профессиональная фотосессия?
— Нет.
— Тогда наслаждайся, — приникнув практически в плотную к уху Ольги, обжигаю его своим дыханием. Прикрыв веки, она внимательно вслушивается в тон заправского искусителя и коротко улыбается.
— Замерли, идеальный кадр! — вмешивается фотограф.
— Оу, это будет занятно, — продолжаю я шёпотом, вызывая новый всплеск прерывистого дыхания у зеленоглазой.
Не ошибся в расчетах. Полностью увлекшись процессом, репортёр принимается с залихватским энтузиазмом расставлять нас в разномастные положения ради красивых кадров. В конечном счете, все мы уходим в проработку ракурсов с головой. Я то томно смотрю Ольге в глаза, то властно прижимаю к себе, то держу на руках, как маленькую девочку, а то и вовсе довольно страстно нависаю над ней, распростертой на мягкой траве.
Даже боюсь себе представить, сколько раз щёлкнул затвор фотоаппарата. У нас будет просто невероятное количество совместных снимков. Заключив, что работа с нами — чистое удовольствие, паренёк обещается скинуть все на мою гражданскую почту в течение пары часов. Пожимаю ему руку, люблю людей, в глазах которых ярким пламенем горит азарт и любовь к своему делу, это лучший тест на профпригодность.
Весь краткий путь до Форда русская без умолку рассыпается в восторгах от минувшего события. Раз она с таким восхищением восприняла все сегодняшние метки на карте, то финальное событие произведёт просто грандиозный фурор и, наконец, расставит все точки над “i”.
— Спасибо тебе! — обнимая меня, возле пассажирской двери, с невероятной искренностью в голосе, чуть не пищит от радости Ольга. — Это был замечательный день! Ты все так здорово организовал! Я приятно поражена, при том наповал.
— Рад, что тебе понравилось, — утыкаюсь в лоб рыженькой, чуть поглаживая её нос кончиком своего. — Давно хотел сделать для тебя что-нибудь приятное.
— Что-нибудь? Ты шутишь! Это не что-нибудь, это сказка!
— Сказки должны продолжаться вечно, а ты знаешь, что в определённое время Мондео превратится в тыкву.
Всхлипнув от досады, как малое дитя, она лишь кивает, смирившись с перспективой возвращения в Штаб. Приникаю к её губам, силясь иссушить горечь, посетившую любимое лицо, в сладком, словно патока, поцелуе. Напирать не хочу, не сегодня, я должен быть галантным, черт подери. По правде говоря, я бы с удовольствием плюнул на весь антураж прилизанного принца и, сорвав роскошный кринолин со своей Золушки вместе с остатками приличий и недоступности, пустился во все тяжкие. Однако, я надеюсь добраться до этого позже. Тогда и разгуляюсь.
— Вот только не помню, хоть убей, во сколько чары должны будут рассеяться. Хм… Что там говорил наш Верховный Главнокомандующий фей Штаба?
Изображаю нешуточную задумчивость. Аж даже потираю лоб, в притворных потугах вспомнить что-то невероятно важное. Робко улыбаясь в ответ, Оля смотрит на меня, чуть сощурив взгляд сияющих задором малахитов.
— Ах, ты ж, точно! — хлопнув себя по лбу, озаряюсь лисьей улыбкой и лезу в бардачок, извлекая оттуда подобие волшебной палочки. Когда я поведал Каину об этой части дня, он посмотрел на меня, по меньшей мере, как на ненормального. Насупив брови, брат старательно вникал во все сказанное, а затем мой кабинет потонул в неконтролируемом хохоте Девингема. В какой-то момент я даже надуться успел, уж куда лучше, чем пальмы калечить!
— Вот, держи. Фей никак не шёл на уговоры, и пришлось подрезать у него палочку. Жаль, но спектр возможностей у неё маленько ограничен: только на сегодняшний день распространяется.
Смеясь, принцесса бала забирает у меня магический инструмент из рук и мечтательно обводит его взглядом.
— И как ею пользоваться?
— А ты озвучь, чего хочешь от неё, и взмахни. Советую продлять тыкву, а то скукожится скоро, бедолага.
Откровенно подталкиваю её к нужному варианту и, в конечном счете, она понимает все правильно. Грациозно махнув палочкой в воздухе, Ольга поддаётся на провокацию и выдаёт желание, которое как никакое другое идеально подведёт нас к новому сюрпризу:
— Хочу, чтобы сегодняшний день не заканчивался.
Многозначительно поднимаю взгляд вверх, а затем суетливо осматриваюсь по сторонам, словно ищу что-то.
— Вот фей, засранец, не дозовёшься… — тяжело вздохнув, развожу руками я. — Придётся самому выполнять.
Запала подруги, кажется, хватит не на один день таких сюрпризов. С нескрываемым интересом она наблюдает за моей маленькой импровизацией, каждым отдельным движением и жестом, будто стараясь уловить хотя бы какой-то намёк на грядущие события. В этом и прелесть происходящего. Если до этого ей были известны точки, то сейчас у неё нет и сотой доли информации, и все мои дальнейшие шаги останутся окутанными тайной до последнего.
— Видишь ли, — вновь залезая в бардачок, продолжаю нагнетать интригу. — Своим желанием ты наколдовала себе ещё один сюрприз, но я не хочу, спалить его раньше времени. А потому придётся завязать тебе глаза. Идёт?
Недолго рыженькая разглядывает черную шёлковую повязку в моих руках, а затем, поворачивается спиной, покорно позволяя мне лишить её обзора. О, да, я хочу, чтобы она прозрела лишь в самом центре того удивительного места, которое уготовано на финал вечера. Несомненно, эффект будет что надо и оставит после себя приятное послевкусие.
Плотно завязываю широкую ленту на лице лисицы и убеждаюсь в том, что она ничего не видит. Стоя за её аккуратной спинкой, я укладываю ладони на плечи, соприкасаясь с бархатом её нежной кожи. Мой наркотик. Сейчас совсем не укладывается в голове то, как я существовал до неё. Будто не было жизни до возвращения из Оксфорда, и все прошлые события не более чем выдумка. Одарив хрупкую шейку своим горячим дыханием, я оставляю на ней легкий поцелуй, смакуя собственные ощущения, что будоражат рассудок. Даже ничего не делая, она умудряется сводить меня с ума. Инстинктивно русская оборачивает голову в мою сторону, и с её губ срывается томный выдох.
— Эту игру мы продолжим когда-нибудь позже.
Взяв её за руку, бережно веду до машины и помогаю сесть в кресло. Захлопнув пассажирскую дверь, ловлю себя на мысли, что мне хочется, черт подери, скакать от воодушевления. Главное не обгадиться с песней и признанием. Копчиком чувствую, что где-то должен быть подвох. Весь день прошёл как по маслу, осталась самая малость, где все уже зависит лишь от меня самого. Должен. Сделаю. Это куда легче, чем выводить бойцов из смертельной ловушки Громова, а потому я обязан справиться. Мужик же я, в конце концов.
Сажусь за руль, и тишина в салоне рассеивается, под влиянием мерного рокота мотора, спустя пару мгновений, к нему примешиваются тягучие нотки очередной русской песни. Укладываю Олину ладонь на рычаг переключения передач и накрываю сверху своей рукой. Хочу чувствовать её каждую секунду, словно задохнусь, если разорву контакт.