Уверенно беру курс к парку Олимп. Фицджеральд заждался поди, черт алчный. Плевать на него, не в этом главная проблема. Чем ближе мы подбираемся к цели, тем больше меня начинает накрывать лёгкий мандраж. Я никогда ничего подобного не говорил девушкам и даже не делал похожих красивых жестов. Что если что-то пойдёт не так, или она все же не захочет остаться? Что будет тогда? Мысленно осаживаю себя. Было бы неплохо получить отрезвляющую пощёчину, чтобы прийти в норму. Отставить панику, все будет идеально.
Лихорадочно прокрутив в голове, по меньшей мере, пять вариантов признания и лакирнув это тройкой мысленных повторов нужной песни, паркую авто. Ни одной машины рядом нет. Выходит, Келлоуэй все же сдержал слово и обойдётся без эксцессов и дополнительной возни. Вывожу Олю из авто и, подхватив на руки, героически тащу в самый центр парка. После наступления сумерек, каждое деревце и каждая постройка озарились светом миллионов крохотных лампочек, медленно гаснущих и вновь загорающихся в унисон. Я не был здесь в тёмное время суток и от окружающей красоты перехватывает дух.
— Попытаешься угадать где мы? — опустив Олю на землю, встаю за её спиной.
— В прошлый раз было легче, тебя подвела река. А сейчас так тихо… Лес?
— Не совсем, — чмокнув незадачливого Шерлока в макушку, одним лёгким движением стягиваю повязку с её глаз. Отхожу в сторону, позволяя ей вдоволь налюбоваться окружающей красотой.
Парк “Олимп”, принадлежащий Келлоуэю, — находка для ценителей прекрасного. Помимо невероятной красоты деревьев и клумб с разномастными экзотическими цветами, здесь можно встретить и рукотворные красоты. Изваяния богов античного пантеона, сатиров, нимф и прочей колоритной прелести гармонично дополняют собой спокойствие и величие многолетних крон, обласканных лёгким ветром. Шелестящая листва играет со светом огоньков подсветки, создавая вокруг статуй настоящий ореол таинственности, будто они сами источают сияние. В небольших прудах, к которым тяготеют изящные ветви плакучих ив, резвятся разноцветные карпы кои.
Однако, это живописное место и одухотворяющее спокойствие далеко не единственное достоинство парка бизнесмена. Здесь умудрились ужиться две кардинально разные стихии: единение с природой в тиши деревьев и безбашенный парк аттракционов, виднеющийся за массивными стволами деревьев и пышными кустиками.
Восторженно сделав один оборот, Оля не находит слов, чтобы описать всю эту красоту и молча вглядывается в мои глаза. Я специально привёл её сперва сюда. Любящая природу и живописные места, именно в этой части парка она сумеет должным образом погрузиться в атмосферу, заботливо созданную архитекторами. Каин был прав, когда советовал ухватиться за это место.
— Здесь безумно красиво… — тихим шёпотом, словно боясь нарушить первозданную тишину, восторгается Оля, и мягко прижимается к моей груди.
— Все это меркнет в моих глазах, по сравнению с тобой.
Укладываю руки на её талию, а она, взамен, лишь взметает на меня взгляд наивных изумрудов, уверовавших в сказочность происходящего. Именно такого эффекта я и хотел, погрузить её в атмосферу чего-то волшебного, кардинально отличающегося от Штаба.
— Пойдём, это ещё не всё.
За руку веду её за собой, в ту часть парка, где расположились стилизованные под античность крышесносные карусели. Почему бы и нет? Я вот не очень помню их в своём детстве. Оля, наверняка, чаще бывала на них, а потому сюрприз придётся ей по душе.
— Обалдеть!
— Нравится?
— Ты шутишь? Это все… О, Рик! Весь этот день это нечто из ряда вон! Ты… Ты такой молодец. Это просто невероятно.
— Наша задача угодить клиенту, для этого ведь и нужны волшебные палочки.
С улыбкой покачав головой, русская обвивает мою шею руками и дарит мягкий, до безумия нежный поцелуй в губы, и я плыву. Каждый раз, когда она так делает, чувствую, как задыхаюсь от любви. От желания никогда не разрывать это будоражащее соприкосновение аж захватывает дух, и сердце начинает заходиться в шальной гонке, глухо стуча в грудную клетку. Она моё все, и если её не будет рядом, то мир померкнет. Хочу, чтобы она была рядом всегда и приложу для этого все усилия.
— Где все люди? Никогда не поверю, что такой грандиозный парк может пустовать.
— Сегодня парк закрыт и безраздельно принадлежит только нам. А потому я предлагаю обкатать тут все, что можно и нельзя. Идёт?
Заговорщически хихикнув, моя пассия кивает в ответ, и мы как дети принимаемся носиться от одного аттракциона к другому. Это сумасшествие чистой воды, и минувшее давным-давно детство, вновь посещает уже абсолютно взрослых людей. Сперва начинаем с колеса обозрения и практически всю дорогу проводим в объятиях и поцелуях, напрочь позабыв о прекрасных видах окрестностей. Мы вдоволь насмотрелись во время прыжка с парашютом, оттого высота карусели кажется смехотворной.
Совершив полный оборот, практически бегом покидаем кабинку и, на Олину беду, в моё поле зрения попадают весьма экстремальные русские горки. О-о-о, да. Русские ведь любят быструю езду, да? Тащу её туда, упрашивая прокатиться хоть разок. Придирчиво она оценивает взглядом всю конструкцию, вместе с её мертвыми петлями и отвесными скатами, а затем переводит взгляд на меня.
— Ты моей смерти хочешь?
— Да ну, неужели это страшнее прыжка с борта самолёта?
— Я всегда обходила американские горки стороной, — чуть поджав губы, задумчиво заключает рыженькая.
— Стоп, почему американские? Они же русские.
— Нет.
— Да, — чуть теряюсь. Или везде свои названия? Так и должно быть?
— В России это американские горки.
— А у нас наоборот. Бог с ними, давай прокатимся. Поверь, после полёта совсем не будет страшно.
С дьявольской улыбочкой смотрю на неё, давай же, давай, переходи на сторону зла, у нас есть печенье! Вскоре она даёт мне руку и я увлекаю её в первую вагонетку. Нас накрепко пристёгивают к сидениям и, после моей отмашки, служащий парка нажимает кнопку “пуск”. Медленно, но уверенно, вагончик набирает скорость, подбираясь к резкому спуску. Глаза Оли ползут на лоб от предвкушения грядущего ужаса, а я только смеюсь в ответ, хотя у самого тоже сердечко ходит ходуном. Иногда полезно себя так закалять.
— Нет, нет-нет! — словно предвещая резкое ускорение, Ольга пищит, закрывая глаза и сильнее вцепляясь в перекладину. — Я убью тебя, когда мы спустимся.
На её предостережение отзываюсь смехом. Вот только повод для хохмы улетучивается мгновенно. Когда мы срываемся вниз с огромной высоты и начинаем резво набирать скорость, Ольга срывается на крик, а я мужаюсь из последних сил. Держись, О’Хара, это не то место, где стоит орать от бьющего набатом в висках адреналина.
Резво входим в одну мертвую петлю, а затем во вторую. Рельсы со шпалами мелькают перед глазами настолько быстро, что их даже невозможно разглядеть и вот, вагончик на последнем издыхании ползёт к очередному спуску, набирая высоту. С края взятой высоты, я замечаю, что пути перемежаются, и зазор между ними с такого расстояния кажется крохотным. Карусель вновь срывается вниз, и теперь уже орём мы оба, Ольга в принципе, а я от паники и мысли, что мы не проскочим в отведенное на манёвр пространство.
Однако, чем ближе щекочущий нервы момент, тем яснее видно, что все рассчитано вплоть до миллиметра. И вот, нарезав ещё парочку петель, зависнув на макушке одной из них и войдя в воронку, наш транспорт возвращается к старту. Мотор в груди стучит, как полоумный, отплясывая дикую помесь чечётки с танцами народов Африки. Перевожу дыхание. Чуть погодя, моё лицо озаряет улыбка, и я начинаю смеяться, как умалишенный. Черт подери, это было круто! Я бы глянул на морду Каина при первом же резком спуске.
— Класс!
Перевожу взгляд на Олю и обнаруживаю, что она моего восторга совсем не разделяет. Разозлённо она смотрит на меня, буквально испепеляя взглядом. Ох, не к добру это. Поджимаю губы, нервно кося на распорядителя аттракциона.