Будто в трансе, я нерешительно делаю пару шагов вперёд и разворачиваю телефон к себе. Ошибки быть не может, это Олин номер. Тот самый, симка с которым находится в её телефоне. Отматываю диалог наверх, он состоялся вчера. В глубине души не желаю знать о чем шла речь и за что она мстила. Нет. Я должен убедиться. Это не может быть правдой, она ведь не могла так искусно врать. А что если могла?!
“Привет! Паша, это я, Лёлька”;
“Оля? Мы с ног сбились! Что это за номер? Почему американский? Где ты? С тобой все в порядке? Родители с ума сходят! Прошу, скажи где ты, я приеду!”;
“Я в Америке. В Штабе. Меня перепутали с Наташей. Я знаю все о вас”;
“С тобой все в порядке? Как ты ухитрилась выйти на связь?”;
“Долгая история, расскажу при встрече. Забери меня, прошу. Я сделала, что хотела… Теперь помучается он”;
“Я скажу Лёше и мы постараемся завтра прилететь. Не выдай себя, мстительница”;
“Спасибо”.
Я дышу так, будто бежал марафон всего лишь секунду назад. Оля ошарашенно смотрит на меня, а на её глаза наворачиваются слёзы, которым она молча позволяет выкатиться из глаз. Нечего сказать? Привстав, отец забирает телефон и внимательно изучает предоставленный материал. В шоке смотрю на ту, которую считал самой невинной и дорогой в своей жизни. Такова ты, плата за любовь и доброту?
— Будь добра, дай свой телефон.
Спохватившись, Оля протягивает мне мобильный. Разблокировав экран, я захожу в сообщения и обнаруживаю там ровно те же сообщения. Закрываю глаза, ощущая, как пульс набатом колотит в висках. Сердце словно опухло в груди, и настырно пытается разбиться о кости, принося нестерпимую боль. Вся моя идиллия, которую я себе вообразил, без капли жалости трещит по швам. Я ведь верил тебе.
Русская будто не верит своим глазам, глядя в экран смартфона. Все сходится… Иного быть не может. Вчера я весь день лично лицезрел её гаджет. Он не пропадал из поля зрения. Лежал себе мирно поблизости и несколько раз она основательно отвлекалась на него, когда мы готовили. Ничто не мешало ей бросить пару сообщений Павлу, прикрываясь просмотром рецептов.
— Мы должны убедиться, что не было взлома, — ознакомившись со всем имеющимся, неуклонно говорит отец, и Громов старший лишь кивает ему в ответ головой. Ещё есть надежда на то, что все это не правда. Я не хочу в это верить… Но сосущая пустота внутри разверзается все сильнее.
Отзвонившись экспертам и потребовав детальную проверку аккаунта Ольги, Райан нервно постукивает пальцами по столешнице, поглядывая то на меня, то на рыдающую рыжую. Я настолько оторопел от прочитанного, что наглухо замкнулся в себе, слыша посторонние разговоры словно издалека. Как же так могло быть? Если всё правда, то насколько виртуозно ей удавалось прикидываться невинной овечкой?
Когда от двери кабинета начинает доноситься робкое постукивание, я непроизвольно дёргаюсь. Вот и вердикт? Отдавая поклон, в помещение входит начальник отдела экспертов, нервно теребя бумагу в руках.
— Сэр, мы провели экспертизу, которую вы просили, вот заключение, — подавая бумагу Главе, сбивчиво поясняет эксперт.
— В двух словах мне скажи.
Напряжение отца сгущает и без того свинцовую атмосферу кабинета, а гробовое молчание, повисшее в воздухе, словно гром среди ясного неба, нарушает скрипучий и неумолимый тон следователя:
— Хакерских атак на аккаунт произведено не было, сбоев в работе также не обнаружено. Единственный вариант: утеря телефона.
Закрываю глаза, печально усмехаясь происходящему. Сука, кто бы знал, что это настолько больно. Ток ничто перед таким ударом. Заливаясь слезами пуще прежнего, Ольга взахлёб отрицает причастность к этому. Я бы поверил… Если бы лично не видел её мобильный. Если бы она теряла его, или же забывала где-то. Можно было бы предположить, что кто-то настрочил эти сообщения за неё, но здесь все предельно ясно.
— Я ничего не писала! — вперемешку с рыданиями, она делает шаг ко мне, а я лишь отшатываюсь в сторону, как от прокаженной.
Волна негодования проходится по телу, обдавая его нестерпимым холодом. Осознание всего объёма её предательства происходит крайне медленно, мозг будто отказывается мириться с подобной информацией, а душа и вовсе старается отторгать, принимать за ложь. Но все говорит против неё.
— Без рук, — раздавленным полушёпотом прошу я, не позволяя Ольге дотронуться до себя. Пустым взглядом смотрю в её наполненные слезами глаза. Как мне нравилось любоваться их красотой… И так она за это отплатила? Вонзив мне нож в спину? Не лучше, чем Джевелс… Не лучше любой из этих лживых сук, лишь виртуознее и профессиональнее.
— Я дал тебе все…
— Рик, прошу…
— Ты была одной из немногих, которым я действительно верил, — тихо, так, чтобы слышала только она, не хочу, чтобы остальные слышали. — Черт подери, Оля, я то думал ты другая. А ты такая же, даже хуже.
— Нет, — мотая головой, умоляет она.
— Да. От несчастной крошки до собственной жизни. Я все тебе вверил. А ты мстила, — усмехнувшись, я делаю глубокий вдох и обращаю взгляд к потолку, не в силах больше наблюдать за её, как оказалось, очередным спектаклем. — Молодец, у тебя получилось.
— Все не так!
— Конечно, нет. Хорошей жизни захотелось, вот и опомнилась. Только поздно. Забирай все… Вещи, побрякушки, собаку, все что захочешь и убирайся. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда.
Оторопев, она вновь пытается броситься ко мне на шею, но я не подпускаю близко. Не хочу ощущать её руки на себе, не хочу вновь окунаться в это. Она хотела качественно отомстить и у неё получилось. Далеко пойдёт.
— Лучше бы ты дала меня задушить… — совсем тихо говорю я, в последний раз заглянув в её глаза, запоминая их такими: невероятно красивыми и лживыми, как никогда.
Окинув всех присутствующих взглядом напоследок, я молча скрываюсь за дверью кабинета. Полностью игнорируя заинтересованные шепотки свит отца и Громова, срываюсь на бег, мча прочь от кабинета, от Главного Корпуса. Хорошо бы было ещё и от Штаба… Несусь, совсем не глядя под ноги, петляю по коридорам, будто утратив ориентацию в пространстве. Стены нестерпимо давят на меня, словно сковывая тело в тисках, выдавливая душу их оболочки.
Дышать становится все труднее. Суровая реальность сжала своими правдолюбивыми лапами глотку, и я не в силах избавиться от объятий. В покои нельзя. Не хочу её больше видеть. Пусть забирает вещи и Тимку без моего присутствия. Ноги самостоятельно приносят меня в тренировочный корпус, где все ещё стреляют ребята. Черт подери, вас только ещё не хватало. Никого не хочу видеть сейчас.
Они обеспокоенно уставились на меня. Что за ступор? Не видели меня в таком состоянии? Интересно где Ольга? Ненавижу все это… Ненавижу себя, за эту несусветную глупость, бестолковое доверие. Джевелс права. Я идиот. И самое мерзкое, что я был бесконечно прав, когда всячески отрицал любовь. А потом растаял. Кретин. Ненавижу.
— Тренировка окончена. — отрешённо говорю я.
— Сэр…
— Пошли вон! — срываюсь на крик, испепеляя Джейми взглядом. Поджав губы, парень чуть заметно кивает, и ребята в секунды покидают помещение. Оставшись в одиночестве, я недолго перевожу дух, опершись руками о стойку с ножами. В ушах настырным боем раскатывается зашкаливающий пульс, с каждым разом все болезненнее отдаваясь где-то внутри.
Я её на руках носил, берёг, как зеницу ока, дышать над ней не смел, а она предала меня? О, да… И сделала это так же хлёстко и хитро, как Джевелс. А ведь казалась такой невинной и хрупкой. Ложь, все ложь. Лишь маска, которую она с удовольствием надела на себя, чтобы отомстить мне за чужие грехи. Любовь — бред сопливых идиотов, коим я стал благодаря искусной лжи.
Злость нарастает, опаляя и без того ноющее от зияющей пустоты нутро. Хапнув первый попавшийся нож со стойки, я швыряю его в мишень, вложив весь гнев в бросок. Один за другим, манекены превращаются в ежей, но это не спасает разум от застящей пелены зверского гнева. Даже не замотав костяшки в эластичные бинты, я принимаюсь вымещать злость на груше. Ору, норовя сбить собственную спесь, утопить её в волне физической боли. Нет, не выходит. Я не могу выбросить её из головы.