Через пару секунд я принял образ Следопыта, и тогда началось.
Джанко опять подпрыгнула, чтобы двинуть мне ногой в лицо, но я увернулся и ухватил её за руку, рывком притянул к себе спиной и прошептал на ухо:
— Оставь силы на что-нибудь другое.
Вместо ответа она ударила меня поставленным ударом ноги точно по голени.
Хорошо, хоть не между ног, и на том спасибо.
Джанко была ловкой и быстрой, но с хваткой Следопыта тягаться всё же не смогла. Я стиснул её так сильно, что она застонала, выгнулась и перестала рваться, замерев и тяжело дыша.
— Ну вот. Будь хорошей девочкой.
Но стоило мне только на миг успокоиться, как она рванула вбок, а потом мне в голову прилетела настольная лампа.
Ах ты чёрт...
Меня царапнуло по щеке острым стеклом, и со звоном осколки разлетелись по полу. Разозлившись, я кинулся следом за Джанко, сшиб её с ног и накрыл телом, прижав к полу, лицом вниз.
— Ну всё... хватит, — выдохнул я ей в затылок. — Давай будем считать, что я тебя победил. Ты же этого хотела?
Она дёрнулась пару раз, пихнув меня ягодицами, и затихла.
От запаха её волос и кожи, от близости её тела у меня смешались мысли. Уже не хотелось её отпускать. Рывком я перевернул девушку на спину и наконец увидел лицо.
Такое же красивое, как раньше.
Она больше не рвалась, смотрела на меня расширенными зрачками, её грудь поднималась и опускалась от тяжёлого дыхания, но кинжалы с ядом продолжали царапать мне спину.
Я позволил ей делать это, а сам выискивал в её глазах доказательство того, что она узнала меня.
Нет, никаких признаков. Совершенное безумие.
Ничего не оставалось, как применить единственный вариант спасения — Божественный Дух Целителя, который нас и связывал.
Не убирая образ Следопыта, я обхватил затылок девушки и практически насильно её поцеловал. Она задёргалась подо мной, двинула коленом, на этот раз целясь между ног, но я лишь сильнее вдавил её в пол.
И как только мой Божественный Дух сработал, Джанко замерла. Я и сам застыл на месте, почувствовав плотное прикосновение наших астральных тел, после чего снова посмотрел на девушку.
Она часто заморгала, будто только что пришла в себя и поняла, где находится, потом посмотрела на меня совсем по-другому — кажется, узнала — и наконец прошептала:
— Оками-кин... это ты...
С глухим стуком её кинжалы упали на пол.
***
Интерлюдия третья. Джанко Ян
Эта тоска была такой тяжёлой, такой невыносимой, что чуть не убила её.
Поначалу Джанко справлялась, но шли дни, проходили недели, а разлука продолжалась, и становилось всё хуже.
Сознание погружалось в беспросветную печаль, личность стиралась и будто растворялась в проклятой скорби, душа болела, целительские силы истощались с каждой минутой, активный резерв таял на глазах.
И вот наступил тот день, когда она не смогла встать с постели.
Её одолели страшные сны, и хотелось только одного — смерти. Она не могла жить без него, не находила для этого ни причин, ни сил. Она проклинала свою целительскую привязанность, проклинала всё на свете, ведь понимала, что и он мучается так же.
Но в тот вечер, когда стало совсем плохо, к ней в комнату неожиданно явилась Акулина Снегова, с цветами и фруктами.
Её никто не звал, и Джанко никогда не испытывала к ней большой симпатии, а когда увидела с цветами, то нисколько не обрадовалась.
Акула не из тех, кто дарит что-то просто так.
Она будто принесла свой букет, чтобы возложить на могилу. Наверняка, госпожа Снегова уже похоронила Джанко, и лишь обрадуется, когда та, и вправду, умрёт, чтобы освободить Кирилла от своей привязанности.
Этого хваткая Акула и ждала, чтобы окончательно прибрать его к рукам, вцепиться в него зубами и проглотить — так Дом Снеговых делает со всеми, кто им полезен.
Акула плотно прикрыла дверь и провернула ключ, чтобы никто не вошёл, потом поставила корзину с фруктами на тумбу, а букет небрежно положила сверху.
— Добрый вечер, госпожа Ян, — сказала она холодным голосом. — Мне сообщили, что ты при смерти.
Да уж, Акула умела рубить словами, этого у неё не отнять.
Джанко не умела так разговаривать и порой корила себя за мягкость.
— Мне уже лучше, спасибо, — ответила она тихо, хоть изо всех сил старалась сделать голос твёрже и громче.
— Вижу, — бросила Акула, явно намекая на иное. — Но я пришла не за тем, чтобы упражняться в учтивости. Я хочу помочь тебе, а значит, и Кириллу Волкову.
Джанко приподнялась на локте, но тут же уронила затылок на подушку — даже на это не хватило сил.
Видя это, Акула нахмурилась, но в её взгляде не было сочувствия, только высокомерный холод.
— Заключим сделку, госпожа Ян. Сейчас я расскажу тебе кое-что, а ты сама решишь, погибать ли тебе от тоски или бороться за жизнь. Ну что?
Джанко всё-таки заставила себя приподняться и сесть.
— Говорите, Акулина Андреевна. Слушаю вас.
Та смерила её взглядом, будто прицениваясь, а затем сказала то, после чего всё изменилось.
— Мой отец был бы счастлив узнать, что ты умерла сегодня, и я легко могу это устроить. Никто не подкопается.
У Джанко перехватило дыхание.
От Акулы она ждала чего угодно, но всё же не такого.
— Зачем тебе это?
Та пожала плечом.
— Ничего личного, ты просто мешаешь. Привязала к себе Кирилла Волкова, а у него великое будущее, и ты в него не вписываешься.
— А кто вписывается? — От злости и возмущения у Джанко вдруг появились силы. — Ты?
— Да, — прямо ответила Акула. — Я отлично вписываюсь. И если бы я захотела, то тебя бы уже не было в живых... но я не хочу. Ты должна жить, потому что этого бы хотел Кирилл. Он любит тебя. А ещё он спас мне жизнь, и я не имею права лишать его счастья. Это против моих правил чести. Если бы не это, ты была бы уже мертва.
Джанко молча смотрела на каменное лицо конкурентки и не могла поверить в её слова.
Знаменитая Акула великодушно уступает ей место рядом с Кириллом, потому что не может лишить его счастья. Стоит ли вообще такому верить?..
— Но есть одно «но», госпожа Ян, — добавила Акула. — Мой отец не оставит тебя в покое и завершит дело вместо меня, можешь не сомневаться. Поэтому я пришла предложить тебе кое-что. Ты изобразишь сумасшествие. Пусть это будет что-то кровавое, а я обеспечу тебе полигон для пролития крови. У нас полно врагов в Котлованах, сама понимаешь. Будем потрошить ниудов, допрашивать их и выяснять, где эти твари держат Кирилла. Ты станешь той, кто сменит тоску на безудержный гнев. Он придаст тебе сил, поверь мне. Замени им память о своей любви, забудь Кирилла, наполни себя ненавистью. Только так ты выживешь и дождёшься его, а рядом с ним тебе уже ничего не будет угрожать.
Она поднялась и направилась к двери.
— Подумай, госпожа Ян. А завтра утром я жду тебя на совместной тренировке, здесь на полигоне. Если придёшь, значит, хочешь жить и дождаться Кирилла Волкова. А если нет — жди смерти.
Когда Акула ушла, Джанко ещё долго пролежала в странном оцепенении.
Всю ночь она размышляла, сопоставляла причины и события, приходя к выводу, что Акулина Снегова никогда бы не оговорила своего отца, если бы на это не было веских причин.
Эта ночь решила всё.
Наутро Джанко встала с кровати и пошла на тренировку. Увидев её, Акула удовлетворённо улыбнулась.
С этого началась их странная дружба.
Они вместе уничтожали ниудов, вместе устраивали вылазки, вместе допрашивали и пытали, вместе сеяли смерть. Джанко училась убивать, ожесточалась, а ещё она училась не думать о Кирилле. Она вычеркнула его из своей жизни, а потом — из памяти. Он перестал существовать в её мыслях, и в ней всё больше росли силы. А когда наступило совершеннолетие, она получила мощный психодух — Змеиный удар. После этого кто-то дал ей прозвище Янамарская Кобра, и порой она стала забывать своё имя.