Екатерина выдернула руку и вначале с испугом в глазах, а после и с неким вызовом посмотрела прямо в глаза.
— Я поняла, — твердо произнесла девушка и направилась в обратную сторону, показывая тем самым, что хочет завершения разговора.
Констатация факта встречи — она не случилась продуктивной. Может я и твердолобый и не правильно себя повел, но и мне не нравится, что пришла такая вся из себя, облагодетельствовала, а потом в дневниках напишет, как урод Петька угрожал ей и грубил, или еще чего наскребает пером, чтобы очернить меня. Нет, пусть сразу понимает, что я не дам себя сожрать.
— Тимофей! — позвал я камердинера, который намного лучше справлялся со своими обязанностями, чем Бурнхольц, который оставался с приставкой «обер», то есть главный. К чести голштинца нужно отметить, что без полного контроля от Брюммера он начинает проявлять себя с лучшей стороны.
— Ваше Высочество! — зашел в комнату Евреинов.
— Большой букет самых красивых роз отправь Екатерине Алексеевне. И еще… нет вестей от Ивана Ивановича Шувалова?
— Вестей нет, о букете понял. Позвольте высказать восхищение, как скоро вы стали чисто говорить на русском языке, — Евреинов поклонился.
— Полноте, Тимофей Герасимович, — отмахнулся я.
Петербург.
Февраль-март 1745 г.
День Рождения прошел феерично, и это не фигура речи. Был фейерверк, что-то вроде ночного бала. Елизавета вообще постоянно устраивала праздники по ночам.
Государыня исполнила «русскую», я потанцевал с Екатериной. И в целом, невеста вела себя благосклонно. Может потому, что у нее в покоях не успевали застаиваться цветы, может из-за подарка — приятного ожерелья с еще более приятными брильянтами, которое обошлось мне аж в полторы тысячи рублей. Я, можно сказать, ухаживал за принцессой, а точнее, по моему указанию, ей делал подарки Евреинов. Но на то я и Великий князь, чтобы давать указания исполнителям. Сам же все больше занимался собой.
Прибыл учитель фехтования некий Франческо Костелано — итальянец, который был с одной стороны мастером клинка, с другой же, его искусство было заточено на дуэльные поединки, но в меньшей степени для боя. Месяца два позанимаюсь с ним и попробую кого из гвардейцев в качестве спарринг-партнеров.
Я входил во вкус, иметь молодое тело, обладать отличной реакцией и присущее мне, Сергею Викторовичу Петрову, упорство и характер это второе дыхание, попытка сделать еще лучше, чем было в иной жизни. Начиная добиваться вполне неплохих результатов, я с фанатичным рвением увеличивал нагрузки. Для сравнения — после болезни ни одного отжимания сделать не получилось, сейчас три подхода по десять делаю. И еще я расту. Стать более чем двухметровым гигантом не суждено, вряд ли получится догнать деда в этом, но то, что буду ростом выше среднего, точно.
Исследователи моей личности уже в современном периоде утверждали, что я был метр восемьдесят, не меньше, тот же Мельников писал об этом, я когда-то читал, правда без пристального внимания, сильно умная книженция оказалась. И я действительно не низкий, ну а остальное дело труда и системных тренировок.
Так вот о Дне Рождения. Иван Иванович Шувалов оказался прохвостом еще тем и подарил мне тридцать тысяч рублей, те, что я просил за молниеотвод. Сам же, небось, за него от императрицы захочет получить больше. Ну да ладно, других подарков так же хватало. Угодил Бестужев-Рюмин, преподнеся турецкий ятаган с украшенным камнями эфесом. Имел я слабость к холодному оружию, пусть и не был в прошлой жизни ни разу фехтовальщиком.
Но во время любых приемов и празднований меня озадачивала главная, как я считал, проблема — отсутствие команды. Все окружающие люди были угодливы, старались усмотреть выгоду. Много лжи и притворства — с такими творить не получится. Присматриваясь к людям при дворе, не мог вычленить никого, кто мог быть действительно мне полезен. Как и не наблюдал вероятных единомышленников. А без людей, команды, создать что-либо нельзя. В другой жизни вокруг меня обитал целый сонм профессионалов, которым в какой-то момент можно было дать абстрактную цель типа «увеличить ликвидность металлургического завода на десять процентов» и все, придумают, как именно этого добиться и сделают. Возможно, в какой-то степени это и расслабляло, и пропадал хищнический азарт в бизнесе. Тут же все с нуля.
Много думая над своим будущим, планируя, постоянно спотыкался на фамилию Миних. Прогонял эти мысли, но вновь натыкался на личность фельдмаршала. Был бы он не в опале, не было бы и проблем затащить к себе в проекты этого инженера. Но он в Сибири и тетушка, вроде, как и не думает о возвращении Христофора Антоновича, как его звали на русский манер.