Он пустил вдоль тела Рози реки пламени, охватившего все ее мышцы, все клеточки. Она целовала его грудь, гладила его спину, ощупывала крепкий позвоночник, твердые мускулы.
Наджиб приподнял пальцами ее подбородок, после чего оба они замерли, всматриваясь в черноту глаз друг друга. А потом он приник к ее губам. Контакт мгновенно привел к возникновению горячего электрического разряда, и тело Розалинды затрепетало в его объятиях.
Все еще не освобождая губ Розалинды, он плотно прижал ее к своему торсу — крепко, надежно, уверенно.
Наджиб изголодался по этой женщине, но тем настойчивее он стремился насладиться сполна каждым участком ее тела. Его руки ласкали спину Рози под раскрывшимся платьем, ласкали те чувствительные зоны, что располагаются под мышками, полные упругие груди. Его пальцы касались каждого нервного окончания и приводили тело Розалинды все в большее и большее смятение.
Они, эти пальцы, прошлись вдоль всего позвоночника от самого затылка, затем поднялись обратно. Теперь ее позвоночник пылал, пылал самым потрясающим на свете пламенем.
Губы Наджа дрожали, двигались, прижимались, забавлялись с губами Рози, и очень скоро вся ее кожа болела и изнывала от желания. Тогда он выпустил распухшие губы женщины и обнажил одно ее плечо, чтобы обжечь его все тем же несказанным огнем поцелуев.
Руки Наджиба разжались, широкая грудь отделилась от груди Рози, а руки тем временем стянули платье вниз. Глаза Наджа сверкнули, и она почувствовала, что тает, тает, тает…
Нежный лунный свет упал на ее груди, и Наджиб уже целовал выбеленную луной кожу. Потом подхватил Розалинду на руки и понес к кровати.
Рози разбудило птичье пение. Она ощущала сладкую истому во всем теле, как будто по жилам тек мед вместо крови. Кожа приобрела такую сверхчувствительность, что даже прикосновения тонкой простыни при малейшем движении разжигали ее едва ли меньше, чем ночью это делали руки Наджиба.
Она улыбнулась, лениво потянулась и открыла глаза. Солнечные лучи падали на ее кровать, несмотря на задернутые жалюзи, и полоски меняли очертания, когда ветерок дул в сторону окна. Розалинде показалось, что она ощущает запах пустыни, жестокую красоту которой знала уже так хорошо.
Рядом с ней никого не было. Рози перекатилась на бок и зарылась лицом в подушку, вдыхая запах Наджиба и извиваясь от ноющего наслаждения.
Приняв душ, она натянула белье, легкое платье и сунула ноги в сандалии. Шорты едва ли годились в здешней жаре, а длинное просторное платье обеспечивало циркуляцию воздуха.
В укрытом от солнца внутреннем дворе было относительно прохладно. Розалинда с радостью вдохнула чистый и свежий воздух.
Наджиб и Самир сидели за столиком в западной части двора под крытой аркадой. Сэм болтал без умолку, а Наджиб слушал и кивал. Оба были одеты в длинные белые арабские рубахи простого покроя, с широкими рукавами. Розалинда замерла на мгновение, и ее тело пронзили острые воспоминания минувшей ночи.
Они заметили Рози только тогда, когда она неожиданно закашлялась. Сэм засмеялся и весело приветствовал ее. Наджиб улыбался, но глаза смотрели исподлобья.
Розалинда склонилась к Сэму и поцеловала его. Хотела поцеловать и Наджиба, но выражение его лица встревожило ее, и она ограничилась приветственной улыбкой. Слуга придвинул ей стул, налил кофе и подкатил столик с подносами.
— Мам, а я в платье, — серьезно проинформировал ее Сэм. — И папа тоже. В пустыне мужчины носят платья.
— Тебе очень идет, — сказала Розалинда. Есть что-то магическое в мужчине, одетом в арабское платье. И Наджиб, конечно же, не представлял собой исключения. — А откуда оно у тебя?
— Мне принесла Тахира.
Розалинда вопросительно взглянула на Наджиба.
— В такую жару это самая подходящая одежда, — сказал тот.
За едой разговор поддерживал почти исключительно Сэм. Он явно наслаждался всем, что его окружало — от жаркого воздуха и чистого неба до завтрака, который ему довелось разделить с двумя родителями. Розалинда с легкой тоской смотрела на его ласковую улыбку, адресованную Наджибу, и молила небеса о том, чтобы Наджиб оказался прав: Сэму лучше сблизиться с ним, даже при том, что вскоре, возможно, Наджиб исчезнет из жизни Сэма.
Она мимоходом сказала о пляже, и Наджиб заметил, что купаться лучше с утра, так как днем можно получить ожоги. После завтрака Розалинда надела купальник, и все трое отправились к заливу.
Такого пляжа Сэм еще никогда в своей жизни не видел. Розалинда сняла с него рубаху, он бросился к воде.
— Мама, вода теплая! — закричал он. — Совсем теплая!