Оттенки оранжевого, розового и сиреневого, расцветившие небо, заставили его простить холодный ветер, хлещущий вокруг, пока они плыли. Может, если роман Мерритта вдруг станет жутко успешным, он постарается купить крытое судно.
Он держал Хюльду за руку, когда она сходила с лодки, затем обхватил ее руку своим локтем, пока они шли по хорошо утоптанной тропе к дому, покрытому свежей изморозью. Животный мир вокруг них затих, растения съеживались на зиму, деревья стали чуть более прозрачными из-за опавших листьев. Но Уимбрел Хаус светился теплом, и Мерритт почувствовал запах свежего хлеба, доносящийся из него. Как сказал Оуэйн, было так много хорошего.
Наверное, Бет увидела, как они приближаются, потому что открыла дверь.
– Добрый вечер! Вы как раз вовремя. Батист только что вынул жаркое.
– Как чудесно, – Хюльда прижалась к нему, и Мерритт впитывал ее тепло. – Одно их моих любимых блюд.
– И мистера Портендорфера тоже, – Бет жестом пригласила их в столовую.
Сбитый с толку, Мерритт спросил:
– Мистера Портендорфера?
Войдя в столовую, он увидел друга своего детства, сидящего за столом, уже положившего салфетку на колени.
– Флетчер? – спросил Мерритт, и, когда тот обернулся, желудок Мерритта ухнул вниз.
Уже что, третье ноября?
– Черт, – пробормотал он. Он забыл, что пригласил Флетчера переночевать, чтобы они могли пуститься в путь рано поутру.
Потому что Флетчер сопровождал его в Кэттлкорн.
Настала пора Мерритту вернуться домой.
Глава 4
3 ноября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд
Желудок Мерритта сжался до размеров горошины, так что положить в него больше кусочка еды за ужином было просто невозможно. Он пытался поддерживать беседу – как Флетчеру работалось бухгалтером у оптовика, новости о БИХОКе и Хюльдиных перспективах в нем, смена погоды, воспоминания о детстве. Мерритт думал, что вполне себе неплохо с этим справлялся, но и Флетчер, и Хюльда все время искоса посматривали на него и его все еще полную тарелку, глядя на которую Батист, его повар, как обычно хмурился.
Хотя Хюльда больше никоим официальным образом не работала в Уимбрел Хаусе, она ушла раньше, чтобы подготовить комнату Флетчера, проигнорировав уверения Мерритта в том, что они и сами справятся. Она жестко настаивала на своем методе застилания простыней. Бет отнесла посуду в кухню и пригласила Батиста присоединиться к ней несколько слишком очевидным образом; она явно намеревалась предоставить Мерритту и Флетчеру минутку уединения. И вот так Мерритт обнаружил, что остался один на один со своим лучшим другом, который подтащил свой стул поближе и поставил локти на стол.
– Ты же не заболел, нет? – спросил Флетчер.
Мерритт провел рукой вниз по лицу. Потер глаза. Взъерошил волосы. Подумал о том, чтобы сказать «да» и пойти прямиком в постель.
– Нет.
– Ты не съел…
– Давай отложим.
Пару секунд мужчины смотрели друг на друга, прежде чем Флетчер повторил:
– Отложим?
Мерритт покачал головой, а потом обхватил ее ладонями.
– Лишь на пару недель, – его желудок сжался вокруг тех жалких кусочков, которые он в него впихнул. – Я нашел одного парня, который готов меня тренировать, так что Сатклифф мне все-таки не нужен…
– Но твоя семья, – возразил Флетчер, обрывая его.
Мерритт надавил согнутым пальцем себе на висок.
– Я знаю. Знаю, просто… Я не могу… Я не…
– Ты должен разобраться с этим, – Флетчеру хватало приличия говорить, не повышая голоса. – Покончить с этим. Твой отец тенью висел над тобой всю твою жизнь, и теперь ты наконец-то знаешь почему. Мы уже говорили об этом.
Флетчер был единственным человеком за стенами Уимбрел Хауса, которому Мерритт все рассказал; портсмутский почтмейстер, наверное, устал от всех тех писем, которыми они обменялись.
Мерритт продолжал качать головой.
– Мы вполне можем придерживаться плана и поехать завтра, – упорствовал Флетчер. – Я же не зря проделал весь путь сюда.
Мерритт опускал голову все ниже, пока не ударился лбом об стол.
– Я знаю. Мне стыдно.
Флетчер вздохнул.
– Не надо, Мерритт. Я понимаю…
– Правда?
Он колебался.
– Может, и нет. Я хочу поехать с тобой. Поддержать тебя. Но я ведь работаю. Я не могу приезжать, как только ты позовешь.