— Скажите мне откровенно, не пострадает ли моя честь? Ведь они, должно быть, издеваются надо мной?
— Ни капли. Они просят мира.
— Это что-то несообразное, — протянул Александр Сергеевич, принимаясь ходить по комнате. — В той легкости, с которой Теодор отказался от дуэли, таится презрение.
— Да нет же, говорю вам, — рассердился Липранди.
— Я никогда не поверю, чтобы такой рубака, как Орлов, упустил случай подраться.
Полковник горестно вздохнул. Сколько между ними лет разницы? Десять? Двенадцать? Мир странным образом изменился после войны.
— Послушайте, Александр Сергеевич, — серьезно сказал он. — Мы видели в жизни больше крови, чем вы чернил. Случаев подраться у Теодора было достаточно.
В это время во двор явились Алексеев и Орлов, серьезные, чуть сконфуженные, но со смешинкой в глазах. После кратких объяснений они ударили Пушкина по рукам и полезли обниматься. Решено было отпраздновать примирение в Зеленом трактире в верхнем городе.
Белая Церковь.
Лиза сидела в светлой горнице у холодной печи и низала бисер. На ковре посреди комнаты играла маленькая Александрина, в открытое окно с улицы долетал сдуваемые ветром лепестки белого шиповника. Лето царило над имением, укрыться от жары удавалось только в саду да в больших прохладных залах с низкими потолками. Целый выводок детей носился где-то по дому, во дворе и на голубятне. Властная хозяйка Белой Церкви Александра Васильевна Браницкая примирилась со своими польскими отпрысками, отчего на имение сошла Божья милость.
Топая по ковру за лошадкой на колесиках, Александрина поскользнулась и стукнулась носом о деревянное седло. Поднялся рев. Лиза подхватила ее на руки.
— Сколько вас с Мишей учить, не таскайте ребенка! — немедленно отозвалась из соседней комнаты Александра Васильевна.
Графиня в четвертый раз была на сносях. Первая дочь Катя умерла через несколько дней после рождения. А год назад скончался мальчик, названный Сашей в честь дяди-канцлера. Как назло, Михаил опять уехал. Еще вчера не было никаких забот, а сегодня весь мир рухнул генерал-губернатору на голову. Лиза впервые поняла, что такое ждать человека, который и не думает возвращаться.
— Мама, я ему наскучила.
— Глупости. — Госпожа Браницкая хлопала дочь по плечу. — Ты привыкла, что муж всегда под боком. Теперь у него есть дело. Он будет уделять тебе внимание между строительством дорог и спуском пароходов на воду.
Вряд ли такая перспектива могла ободрить Лизу. Но главное испытание ждало ее впереди. В субботу утром приехал Александр Раевский. Увидев, как он выходит во дворе из экипажа и окруженный толпой ее родни идет к дому, графиня чуть не уронила чашку со сливками. Лиза не могла поверить глазам. Как он посмел? Как может так уверенно подниматься на крыльцо, так улыбаться ее братьям, целовать руку матери, чмокать в щеки кузин! Она не знала, что делать. Бежать было поздно. С побелевшим, растерянным лицом графиня предстала перед ним в гостиной. Их разделял ковер, на котором как ни в чем не бывало возилась маленькая Александрина.
— А вот и моя племянница! — провозгласил Раевский. Лиза глазом не успела моргнуть, как он поднял девочку на руки и расцеловал в ямочки на щеках. При этом Сашенька, обычно не любившая чужих, тянула к нему ручки, хихикала и болтала ногами.
— Отдайте! — Женщина сделала решительный шаг вперед. Но тут силы изменили ей, и она лишилась чувств.
Очнулась молодая графиня через несколько минут. Ей растирали виски уксусом.
— Да не толпитесь вы! — с досадой бросила Александра Васильевна. — Окно пошире распахните. Эка невидаль. Брюхатую бабу сморило.
Лизу проводили в спальню, где оставили одну. Она лежала на кровати и думала, как такое возможно? Этот человек брал на руки ее ребенка! И никто, никто во всем доме не знает, насколько чудовищно все, что он делает. Ей нет защиты!
Вечером графиня смогла спуститься к столу. Снова, как в старые, счастливые времена, за ним было многолюдно и весело. Радовались приезду кузена. Расспрашивали о делах в Италии. Он ведь недавно из Неаполя. Трунили, не связался ли Александр с карбонариями. И даже не подозревали, как близки к истине. Лизе снова сделалось не по себе, и она раньше времени ушла спать, приказав горничной остаться на ночь в ее комнате. Просьба молодой женщины не вызвала удивления: барыня на сносях, ей боязно.
Только через два дня Лиза нашла в себе силы объясниться с Александром. Она застала его на вольте верхом на молодой каурой кобыле, которую он учил, методично меняя аллюры. В белой рубашке, с черными кудрями, волной падавшими на отложной воротник, Раевский был великолепен. Заметив графиню, он спешился и, бросив повод подоспевшему берейтору, подошел к ограде.