Пока моя голова пыталась переварить все, что сказала мне Сильвия о мире, я и не заметил, как наши ноги начали ступать не по сырой земле и вековым корням, а по засыпанной листьями площадке из гранита. Вокруг нас из земли, словно зубы, вырастали белые камни, слишком ровные для того, чтобы оказаться здесь случайно. Некоторые из них уходили ввысь на полтора-два метра, и больше походили на выставленные здесь когда-то давно колонны, чем на натуральное порождение природы.
— Это то, что нам надо? — спросил я у Сильвии, которая уверенно вела нас в сторону одного из невысоких холмов.
— Почти, осталось только найти вход. — Ответила она и остановилась. — Солдаты инквизиции хорошо здесь поработали, но им не удалось попасть внутрь. Я уже была в этих местах и видела печать, которая помешала им сделать это. Нам нужно только открыть ее, пройти ловушки и выбраться.
Я пожал плечами.
— Вроде ничего сложного.
Сильвия согласно кивнула и пошла дальше. Мы обогнули необходимый нам холм, и я невольно присвистнул. Задняя его часть оказалась голой стеной с огромным, два с половиной метра в диаметре, каменным кругом, полностью исписанным странными иероглифами. Даже не глядя на них, я чувствовал, как внутри пульсировала странная сила, зовущая к себе чем-то родным и знакомым. Казалось написанное на камне должно быть мне понятным и разборчивым, но, как моя память не напрягалась, мне так и не удалось разобраться в них.
— Что здесь написано? — спросил я у Сильвии, которая не обращала никакого внимания на иероглифы.
— Никто не знает. Из всех живущих в Калидиле этому языку были обучены только жрецы, и, если хотя бы один из них остался в живых, это место не оказалось бы в таком запустении, — она указала рукой на горы жухлой листвы и останки какой-то птицы.
— И как мы попадем туда?
— Заклятье верности. — Она протянула мне короткий нож, появившийся откуда-то из недр ее красного плаща. — Если храмы оставались закрытыми, и рядом не было их хозяина, то такие двери открывали кровью ближайшего, кто присягал им на верность. Говорят, пока маги не забыли большую часть своей магии и не стали простыми лекарями, это было достаточно простое заклятие.
— Что за заклятие? — Я отстранился. У меня не было никакого желания участвовать в непонятном и неизвестном ритуале, где требуется моя кровь. И оно не возникнет до тех пор, пока мне не расскажут чуть больше, чем «дай кровь, она нужна, чтобы открыть дверь, запертую несколько сотен лет назад». — Может, расскажешь, как оно действует, перед тем, как резать меня?
— Я похожа на человека, который разбирается в магии? — язвительно спросила она, явно не собираясь отвечать, но спустя несколько секунд недовольно вздохнула и сказала, — говорят, что, когда кто-то приносит клятву верности, власть титанов проникает в него настолько глубоко, что начинает течь в его крови. Никому еще не удавалось этого объяснить, но ведь это и не требуется, верно?
Верно… зачем объяснять то, что многими людьми принимается на веру? Такова жизнь любого средневековья. Если идет дождь, то так и должно быть. Чума — всего лишь наказание за грехи. А магия — это просто магия, чудеса, в которые просто стоит верить. Я так не могу. Я пришел из мира, где все легко объясняется наукой и для того, чтобы поверить во что-то, мне недостаточно простых слов, мне нужны доказательства и факты.
— Откуда тебе это известно? — В первые за несколько дней у меня появились догадки, кем является Сильвия, но высказывать свою догадку я не спешил. — Сомневаюсь, что такие вещи знает каждый наемник, и перед тем, как войти в храм я хочу знать это.
— Не каждый наемник, но ведь и тебя нельзя назвать такими словами. — Она вопросительно посмотрела на меня, однако я всего лишь пожал плечами. — Я тоже кир, но мои предки поклонялись не твоему титану, поэтому, как бы не хотелось, мне не удастся обойтись без тебя. Поверь, у меня нет никакого желания нянчиться с младенцем, который не знает элементарных вещей.
— Отлично, если нас поймают, то отправят на плаху не только меня. — Сказал я сам себе, и тут же почувствовал, как в моем горле встал комок от одного упоминания смерти. Воспоминания о пробуждении в телеге полной разлагающихся тел, то как я выпрыгнул из окна и преследовании инквизиции решили выбраться из глубин памяти и напомнить о том, что мне лишь чудом удалось избежать смерти. Опасность теперь повсюду следует за мной, и стоит мне сделать один ошибочный шаг, как старуха с косой заберет меня в свои владения.