Поля внизу незаметно сменились холмами, поросшими чахлой бурой травкой. Среди них мелькали одинокие бревенчатые строения, далеко разбросанные друг от друга. Чуть поодаль лежало искомое поселение. Небольшое – всего около трех десятков домов, а за ним – старое заброшенное кладбище. Судя по состоянию надгробных плит, им пользовались не одно столетие. В центре находилась древняя гробница из позеленевшего и растрескавшегося от времени камня. Когда-то давно, очевидно, во время грозы, большое дерево упало поперек могилы, разбив скульптуру на вершине надгробия и чуть сдвинув в сторону покрывавшую могилу плиту.
Дарин мимоходом отмечал все это, не заостряя внимания на деталях. Вдруг нечто странное привлекло внимание сильфа, прервав череду теплых детских воспоминаний. За последнюю часть пути он не слышал звуков, которыми обычно бывал наполнен воздух. Ему не встретилось ни одной птицы, не считая нескольких воронов, пролетевших молча, будто напуганных необычной тишиной местности. Не было ни звука, ни движения. Даже листья не шумели. Это казалось странным. Лишь ветер доносил откуда-то запах гари, но огня нигде не было видно. Одна напряженная, давящая на уши тишина и неприятное ощущение ожидания, будто ждешь чего-то неизвестного и, насторожившись, подаешься вперед, готовясь к тому, что это гнетущее безмолвие вот-вот нарушится…но оно так и не нарушилось.
Впереди, на пригорке показалась конечная цель его пути – старый обветшавший храм, казавшийся слишком большим и неуместным для такого дальнего и скромного поселения. Опустившись на землю, Дарин понял причину странной тишины и запаха гари. Во рту стало горько, а ноги на миг подкосились. У входа в здание лежало два мертвых обгоревших тела. Даже не подходя, он понял, что те были убиты каким-то острым воинским оружием. Сильф опустил руку на рукоять меча, но не стал вынимать его из ножен, поскольку явной опасности еще не было, хотя ее предчувствие тяжело повисло в воздухе.
Войдя внутрь, Дарин наткнулся на еще два обезглавленных трупа. В стороне от них лежало другое тело. Сильф даже не сразу понял, кому они принадлежали, настолько сильно те пострадали от огня. Всего он насчитал шесть убитых, из них предположительно трое – женщин. Опознать, кто из них при жизни являлся нужным ему жрецом совершенно не представлялось возможным.
От запаха горелой плоти и внезапно нахлынувшего бессильного отчаяния стало трудно дышать. Разумом Дарин понимал, что ему не за что винить себя, что он никак не мог повлиять на случившееся, но избавиться от чувства вины не получалось. Его неотступно преследовало ощущение, что все эти убийства тесно связаны с его миссией и каким-то непонятным, косвенным образом – с ним самим. И от этого тяжкого, скребущего душу ощущения хотелось выть и лезть на стены.
Справившись с собой, он принялся методично обследовать помещение в поисках чего-то, что могло указать на причину разыгравшейся трагедии. В голове постепенно начала вырисовываться картина нападения. Враги пришли ночью или на рассвете, когда началась утренняя служба. Тех, кто попытался оказать сопротивление, убили сразу. Остальных смерть настигла мгновением позже. Заставший его в пути дождь потушил пожар, не позволив ему распространиться за пределы храма, но его хватило для того, чтобы все внутри сгорело дотла. Уцелели лишь каменные стены. Все остальное было уничтожено с невероятной и ужасающей тщательностью.
Много веков назад местные каменщики изрядно потрудились над строительством храма, добывая и обтесывая камни для него, привозя и укладывая тяжелые плиты фундамента; вырезая дубовые скамьи, алтарь и прочие атрибуты внутреннего убранства, ткали цветные гобелены для украшения стен. Теперь эти гобелены были безжалостно содраны и растоптаны, но почему-то не сгорели. Алтарь был перевернут, а стоявшая за ним статуя с изображением неизвестного божества разбита вдребезги.