– Меня пригласили ознакомиться с храмом, – продолжал эдил, – причем еще до его официального освящения, и я по своей доброте прихватил вас с собой, поскольку решил, что вам, как ученому, это покажется интересным. А вы предпочли удалиться, даже не осмотрев алтарь!
– Прошу прощения, – вполне искренне повторил Лайам. – Я видел алтарь. Он действительно впечатляет. Я просто…
На самом деле Лайаму нечего было сказать в свое оправдание. Он слишком рано расстался с богами своей юности, а потом в дальних плаваниях сталкивался с таким множеством странных верований и обрядов, что уже потерял интерес к различиям между ними. Но он не мог втолковать это эдилу. Ну как тому объяснить, что для него одно божество ничем не лучше другого?
– Это все грифон, – неубедительно произнес он, в конце концов. – Нельзя их запихивать в такие тесные клетки.
Кессиас хмыкнул и с кривой улыбкой сказал:
– Так вот что вам пришлось не по вкусу? Жертва, ожидающая своей участи. Что, разве в Мидланде не делают подобных вещей?
– Делают, – медленно произнес Лайам, вспоминая оленей, которых его земляки резали в честь черных охотников, и домашних животных, приносимых в жертву божествам урожая. – Делают, но… по-другому. Грифоны, они… особенные. Это не бычки и не петухи. Их нельзя трогать. Понимаете, они ведь и вправду умеют летать. Их крылья – настоящие.
Пожевав губами, эдил хрипло рассмеялся.
– По правде говоря, Ренфорд, вы просто мягкотелый слизняк. Что с того, что у этих тварей настоящие крылья? Тем успешнее они долетят до серых земель и тем быстрее дойдут до богов наши молитвы.
Они уже пересекали площадку, вымощенную черным булыжником. Лайам покачал головой, но воздержался от замечаний. Фонтан давно пересох, и угодивший в его чашу ветер обиженно выл. Храмовая улица выглядела безлюдной. Лишь служки кое-где мели мостовую, за ними наблюдали оставшиеся не у дел побирушки. Никаких праздников ни один храм сегодня не отмечал, а поскольку стояла зима, не видно было и моряков, обычно заглядывавших сюда перед дальними рейсами.
Лайам молчал до тех пор, пока спутники не миновали храм Урис, затем рискнул бросить ехидную реплику в адрес невзрачного вида укладки, хранящей в себе несметные, судя по слухам, богатства.
– Угу, – согласился Кессиас. – Всего-то старый сундук. Но, как я вам уже говорил, молва твердит, будто в нем припрятана целая кипа пергаментов Лоустофта. Еще поговаривают, будто старина Лоустофт так рьяно верует в эту богиню, что готов отдать в ее славу все, что у него есть.
– Пожалуй, появление нового храма добавит хлопот остальным святилищам. А если эти пергаменты действительно там, то становится не так уж и важно, что этот храм в Саузварке один.
Обычно подобные подношения жрецы пускали в продажу, и купить их можно было только в том храме, какому они были подарены. За чертежами Лоустофта вполне могли потянуться покупатели из любой области Таралона или даже из Фрипорта. О неистощимости алмазных копей и золотоносных приисков Кэрнавона ходило много легенд.
Кессиас, поглаживая бороду, обдумал сказанное.
– А ведь и правда. Это вы верно учуяли, Ренфорд. Весной, когда торговцы примутся пересчитывать капиталы, вспыхнет настоящая лихорадка.
Эдил хмыкнул. Видимо, его позабавила мысль о предстоящем соперничестве местных святилищ.
– Вы как всегда: топчете то, что у вас под ногами, зато в делах, вас не касающихся, ухватываете самую суть.
– Да ничего я не собирался топтать, – вяло возразил Лайам, но эдил уже не слушал его.
– Ночью пойдет снег, – сообщил он, склонив голову набок и устремив взгляд прищуренных глаз в небо. Затем, словно о чем-то вспомнив, эдил схватил спутника за руку, понуждая того остановиться. – Слушайте, я чуть было не позабыл! Вы видели знамение?
– Знамение?
– Да, знамение, – повторил Кессиас. – Хвостатую звезду
– Комету?
– Да-да, комету! Видели?
– Нет, – признался Лайам.-Не видел. А когда это было?
Лицо Кессиаса выразило такое простодушное изумление, что Лайам чуть было не рассмеялся.
– Прошлой ночью, где-то через час или два после наступления темноты. Она вспыхнула на севере и пронеслась через все небо – от моря к городу. Неужто вы и вправду ее не видели?
– Нет. Я в это время уже находился дома. – Эдил на мгновение нахмурился, сообразив, что и впрямь большинство добрых людей в такое время сидит по домам.
– Я проверял ночные патрули, когда эта штука зажглась надо мной. Она горела в небе как факел. Клянусь вам, Ренфорд, – я в жизни ничего подобного не видал!
Он снова уставился в небо, словно надеясь разглядеть среди облаков след хвостатой летуньи. Лайам невольно улыбнулся. Бравый эдил был не на шутку взволнован.
– Интересно, какие события она предвещает? – заметил Лайам.
– Ну, вот в эти глупости я как раз и не верю, – заявил эдил и зашагал дальше. – Конечно, молва пытается как-то истолковать подобные штуки, но я думаю, что у богов есть более надежные способы сноситься с людьми. Иначе зачем нам все эти храмы, гадальщики и прорицатели?
– Однако что-то ведь это да значит, – не унимался Лайам.
– Молитесь, чтобы это было не так, – сказал Кессиас, скрещивая пальцы правой руки. Этот жест был Лайаму знаком. Он уже знал, что южане таким образом оберегают себя от сглаза и прочих напастей. Правда, в Мидланде, где вырос Лайам, на то имелся другой, более выразительный жест. – Не нужно мне никаких новостей в Саузварке. Хватит с меня в эту зиму хлопот с новым храмом. Ей-же-ей, Ренфорд, для меня зима – худшее время года. Я предпочитаю лето, даже со всеми его драками в портовых тавернах. Зимой из-за уличной холодины и вони в домах люди просто звереют. А результат – убийства и прочая мерзость. Только за эту неделю успели прибить троих. Нет, благодарю, я уже сыт под завязку.
Остаток пути до дома Кессиаса они прошли молча. Лайам размышлял о том, какой груз забот лежит на плечах его простоватого с виду спутника, и вновь поразился умению Кессиаса справляться со своей хлопотной должностью.
“Он носится с этим городом, как наседка с цыплятами”, – подумал Лайам. И действительно, на улицах Саузварка царил порядок – особенно в сравнении со множеством мест, где Лайаму довелось побывать.
Эдил проживал на окраине района для богачей – в небольшом доме добротной постройки. Мужчины остановились у двери.
– Может, зайдете? Бурс быстренько приготовит нам что-нибудь горячительное.
– Нет, – отказался Лайам, взглянув на небо. Оно ощутимо темнело. – Думаю, мне лучше поспешить восвояси, пока не пошел снег. Похоже, он выпадет раньше, чем мы полагали. Но все равно, спасибо за приглашение.
– Жаль, – отозвался Кессиас. – Бурс был бы вам рад.
– Благодарю, я зайду как-нибудь в другой раз. И… спасибо за то, что вы пригласили меня осмотреть храм. Я вправду не хотел вас подвести.
Эдил улыбнулся:
– Да я знаю, Ренфорд. Просто вы – человек малость чокнутый. И чем дольше я с вами общаюсь, тем больше в том убеждаюсь.
Они обменялись рукопожатиями. Кессиас скрылся за дверью, а Лайам двинулся к городским конюшням.
Лайам облегченно вздохнул, когда пересек городскую черту, хотя в предместье было куда холоднее. Студеный ветер летел с моря, он обжигал лицо и пытался, словно придорожный грабитель, сорвать с всадника плащ. Но сельская местность, какой бы серой и безжизненной она сейчас ни казалась, все же не так угнетала Лайама, как узкие улочки Саузварка. Холод словно вытянул из домов все краски, а булыжники мостовой обрели свойства металла, и стук подков Даймонда стал напоминать лязг мечей. Лишь после того, как Лайам выехал за городские ворота, копыта чалого вновь застучали нормально.
Бросив поводья и предоставив коню волю, Лайам сгорбился, пытаясь защититься от ветра, и снова принялся размышлять. Ему не давал покоя взгляд, которым смерил его Кессиас на ступенях храма. Этот взгляд напоминал ему что-то, но что? Когда чалый перешел на легкую рысь, Лайам машинально расслабился, приспосабливаясь к ритму движения, и наконец-то сообразил, что же его так беспокоит.