– Ну да, где-то так через год, – высказал предположение Лайам. Кессиас усмехнулся:
– Или к старости, – впрочем, бывают очень зловредные старики. Боулт, мы идем в храм. Постарайся, чтобы твои люди более походили на солдат, а не на рыботорговок, ты понял? Нечего тут разводить сплетни.
Боулт вновь отдал честь – на губах его при этом промелькнула усмешка – и вернулся к своим подчиненным, однако ни Кессиас, ни Лайам с места так и не сдвинулись.
Лайам размышлял о призраке, пугающем обитателей Муравейника, и вдруг в голове его словно что-то забрезжило.
– Кессиас, – неуверенно произнес он, сомневаясь, стоит ли вообще обсуждать мелькнувшую мысль, – а где появляется этот призрак?
– В каком смысле – где? – переспросил эдил, не отрывая сердитого взгляда от высоких дверей храма Беллоны.
– Я хотел спросить – он околачивается в каком-то одном месте или его можно встретить везде?
– По правде говоря, Ренфорд, я понятия не имею. Это же призрак, у него постоянного адреса нет!
– Обычно такие адреса существуют. Говорят, привидения далеко не отходят от места убийства…
– Вон оно что. Вы, значит, подозреваете, что по городу бродит дух вашего Двойника? – уточнил Кессиас и вздохнул. – Я пошлю человека навести справки.
Эдил жестом подозвал одного из стражников и принялся ему что-то негромко втолковывать. Стражник обеспокоенно вздрогнул, замялся, потом в свою очередь что-то сказал, но, заметив, как зловеще зашевелились брови начальника, быстро отдал честь и ринулся вниз по улице. Кессиас покачал головой, словно услышал нечто, во что отказывалось верить все его существо.
– Нет, вы себе представляете – он просит освободить его от ночных караулов. И ладно, он бы один, но ведь таких половина! Просто морока с этими дурнями: однако чего мы стоим? Чтобы вступить в схватку со львом, надо хотя бы войти в логово зверя.
Много чести, подумал Лайам. Клотен никакой не лев, а скорее хорек. Впрочем, когда они двинулись к храму Беллоны, он почему-то предпочел пропустить эдила вперед.
Внутри святилища многое переменилось. Правда, серый грифон по-прежнему сидел в клетке, подвешенной к куполу, а за алтарем стоял все тот же видавший виды сундук. Но сам алтарь уже не был пуст – там теперь лежала груда испятнанных кровью мечей, а в яме для жертвенного костра бушевало пламя (над ним висел котел, в котором грелась вода). Избитые, кое-как перевязанные люди лежали на полу, или сидели опираясь о стены, или ковыляли туда-сюда с ковшиками и бинтами в руках.
Обстановка, царившая в помещении, напоминала скорее военный лагерь, чем храм. Лайаму довелось повидать добрую сотню таких лагерей, и этот отличался от прочих лишь тем, что располагался под кровлей, – а еще тем, что Лайам сейчас не входил в состав отдыхающего после боя отряда. Это был враждебный отряд, что тут же подтвердили устремившиеся на вошедших недружелюбные взгляды. Двое храмовых стражей, очевидно не пострадавших в драке, преградили им путь копьями.
– Прочь с дороги! – прорычал эдил. – И позовите сюда иерарха Клотена! Мне нужно с ним поговорить.
Стражи переглянулись, и один из них уже открыл рот, чтобы ответить эдилу дерзостью, но тут рядом с ними возник Сцевола.
– Все в порядке, – произнес он своим хриплым шепотом и легко коснулся плеча ближайшего караульного. – Попросите хранителя оружия Эластра выйти сюда.
Когда караульный ушел, Сцевола вежливо поклонился:
– Прошу прошения, мастер эдил, – и вы, мастер Ренфорд. Они просто еще не поняли, что находятся не в Кэрнавоне.
– Ничего-ничего, – отозвался Лайам, заинтригованный тем, как быстро и беспрекословно дежурный подчинился приказу.
Сцевола пожал плечами. Лицо его скрывали капюшон и шарф, но чешуйчатая кожа рук поблескивала в свете огня.
– Я хотел бы поговорить с вами, мастер Ренфорд. Ваше появление здесь весьма неожиданно, но если вдруг у вас найдется минута…
В голосе юноши слышались странные нотки – усталость, смешанная с чем-то вроде отчаяния.
– Конечно, – кивнул Лайам и тут же увидел, что к ним торопливо шагает мужчина в нагруднике, похожем на тот, что был на Клотене. – После беседы с хранителем я к вашим услугам.
Еще раз поклонившись, Сцевола отступил, освобождая дорогу жрецу.
– Эдил Кессиас, – произнес иерарх с легким поклоном. У Эластра было плоское, почти круглое лицо, и потому он, невзирая на поджарое тело, казался чуть ли не толстым. Сановитый служитель Беллоны носил короткую стрижку – ежик. Лайам всегда считал эту стрижку солдатской, а не жреческой. Так стригутся не из религиозных соображений, а для того, чтобы голову плотней облегал шлем. Однако взгляд хранитела оружия был открытым и искренне обеспокоенным.
– Иерарх Эластр, – Кессиас ответил официальным поклоном, но постарался голосом выразить свое недовольство. – А что, разве иерарх Клотен не может меня принять? Я ведь предупреждал его о своем скором визите.
Эластр нахмурился.
– В настоящий момент иерарх Клотен погружен в молитву, эдил Кессиас. Он пытается получить наставление от госпожи битв.
Лайаму почудилось, что слово “пытается” жрец произнес с тенью сарказма.
Кессиас скрестил на груди руки, затем движением подбородка указал на Лайама:
– Со мной квестор Ренфорд, он назначен самим герцогом, чтобы расследовать попытку ограбления вашего храма. И мне желательно, чтобы иерарх Клотен ответил ему на кое-какие вопросы. Явное нежелание верховного иерарха нового для Саузварка святилища сотрудничать с властью будет нами соответственным образом расценено.
Хитрый ход эдила, сдобренный заведомой ложью, Лайама не удивил, его озадачил строго официальный тон Кессиаса. Но делать нечего, приходилось вступать в игру.
– Вот именно, – произнес он высокомерно, нарушив внезапно наступившую тишину. – Подобное поведение просто недопустимо. Без пояснений иерарха Клотена я не смогу составить верное представление о событиях.
– Думаю, в этом вам смогу помочь я, – невозмутимо отозвался Эластр. – Иерарх Клотен не раз рассказывал мне обо всем, что случилось, и я могу пересказать это вам, причем даже с меньшей… пылкостью, которая подчас только вредит делу. А он потом добавит к моим словам все, что ему покажется необходимым.
– Что ж, пожалуй, так и следует поступить, – нехотя согласился Лайам, пожав плечами и всем своим видом показывая, что не очень доволен происходящим.
– Кроме того, – многозначительным тоном добавил Кессиас, – мне также желательно переговорить с иерархом Клотеном – как минимум, о сегодняшнем происшествии.
Эластр кивнул, признавая справедливость требований эдила.
– А теперь, если не возражаете, я начну. И, повинуясь жесту Лайама, жрец начал рассказывать о событиях памятной ночи.
Иерарху Клотену не спалось, он сидел в своей комнате и читал, когда вдруг со стороны главного помещения храма до него донеслись звуки шагов и какое-то звяканье. Комната иерарха граничит с коридором, ведущим от черного хода здания к его главному входу. Привлеченный шумом Клотен вышел в коридор и через потайную дверцу, укрытую за алтарем, прошел в главное помещение. Ниша, в которой стоял сундук, располагалась от него по левую руку (Эластр специально этот момент подчеркнул). В тусклом свете нескольких свечей иерарх увидел рядом с ней какого-то человека. Тот практически висел в воздухе, Ухватившись одной рукой за цепь, удерживающую клетку грифона, а другой пытался сдвинуть с места тяжелую кладь. Иерарх хотел было поднять тревогу, но его сильно толкнули или ударили в спину, и он рухнул на пол. Какое-то время спустя, когда иерарх пришел в себя, он услышал, как хлопнула главная дверь храма.
– Сперва мы предположили, что дверью хлопнули убегающие воры, – сказал Эластр, – но потом оказалось, что это сделал Сцевола, который пустился за ними в погоню.
– Безрезультатную, надо сказать, – вступил в разговор юноша. Он шагнул вперед и, с новым уважением поглядывая на Лайама, пояснил: – Я в ту ночь стоял в карауле и вышел прогуляться, чтобы немного подышать свежим воздухом. Вернувшись примерно минут через пятнадцать, я обнаружил иерарха Клотена, недвижно лежащего у алтаря. Я выбежал наружу, надеясь отыскать нападавших, но никого не нашел.