Хелена вела их по той дороге, что указали глупые внучки Урсулы, но уже стала сама сомневаться, всё ли делает правильно. Эти рыбёхи могли напутать, и то, что пока их напутствия оправдывались, переставало что-то значить. На Острове могли быть другие подобные спуски, которые, однако, к гроту не ведут. Откуда ему вообще взяться, когда справа в земляном берегу ни одного камушка? Нужно было вовремя признать свое заблуждение, пока не стало слишком поздно.
Мысль о поражении сделать этого не давала. Всю свою жизнь она утешала себя мыслью, что её бедственное положение из-за неудачника-отца. Но, вместо того, чтобы присвоить статус жертвы и паразитировать на нём, Хелена решила взять судьбу в собственные руки и попытаться добиться личного долго и счастливо. Если она проиграет, то не сможет вернуться к началу. Она больше не сможет использовать свой запасной вариант роли жертвы, а окажется наравне с никчемным папашей. Это будет означать крах всего, что составляло её личность многие годы. Поэтому было исключено. И Хелена шла, не подобая самопровозглашенному статусу ругаясь, босиком, держа туфли в руках, и не сообщая приспешникам ни грамма подозрений.
Её упорство вознаградилось: слой песка стал сокращаться и переходить в твёрдую породу. Под ногами стали чаще попадаться камни, потом валуны. Через последние приходилось лезть осторожно: они были слоистые и острые. А затем троице открылся вид на большое углубление в береговой линии под мощным каменным навесом — вход в грот.
— Аид меня дери! — завороженно глядя на эту уходящую во мрак воронку выругался Жан.
— Нихрена не видно! — пожаловался ЛеГюм.
— Как будто было видно раньше, — одернула его Хелена. Когда они вышли к гроту, она сначала испытала облегчение, а следом за ним прилив сил.
Ни тому, ни другому и дела не было до совсем притихшего позади Ману. О чём он глубоко задумался, когда они вступили под каменный свод, никого не волновало. По шагам слышали, что плетётся где-то рядом — и ладно. Ману бы и сам не смог объяснить, что тревожило его. С надеждой он порвал ещё когда угнал лимузин для своих приятелей. Если и казалось, что он может отступиться от них в любой момент, — то это была очередная фикция. Такая же, какие часто атаковали его с момента приезда в Аурадон. У него не хватит духу оставлять надежных «друзей» ради неизвестности. И это было правильно. Так учил отец. Бедолага прошёл через все встряски, которым подвергся мир в борьбе добра со злом, и выжил, сумел неплохо устроиться. Долг Ману перед отцом — идти по его пути, но подняться ещё выше, и тогда им обоим станет вообще замечательно. И ни одна девушка, которую он захочет, не посмеет предпочесть глупого принца. Все они будут валяться под каблуками Хелены, — в этом парень не сомневался. Парадокс только в том, что раз с этим решено, то откуда взяться мыслям? А они были. Словно стоя на заколдованном месте, Ману возвращался к ним снова и снова. Выматывающим, сильнее дороги.
— Тихо! — вдруг скомандовала Хелена. Она явно слышала, что в воде, заливавшейся в центральную часть грота, что-то булькнуло. Принцесса поспешила забиться подальше от воды на кромке суши, которая служила им дорогой.
— Тебе показалось, — усмехнулся Жан. Их глаза постепенно привыкли, и можно было хоть что-нибудь различить. Он подошёл к силуэту Вестергаард. — Бу! — девушка вздрогнула.
— Ну «бу», — отозвался низкий грудной голос из-за его спины.
Вода разверзлась. Это было действительно так: она словно расступилась по две стороны, обнажая срезы почти до дна, и на поверхность начала всплывать массивная фигура. Цветом она сливалась с темнотой вокруг, но толстые щупальца, разрезавшие воздух, выделялись. Женщина, кем она, по крайней мере сверху, являлась, сложила руки на объемной груди и уставилась на юнцов. Даже не видя на себе этого внимательного взгляда, они чувствовали его, и нервничали от уязвимого положения, в котором оказались.
Ману и Хелена застыли на своих местах, Жан стал медленно разворачиваться к воде лицом, предпочитая только так встречать неизвестность. Фигура зашевелилась активнее. По порыву воздуха Хелене показалась, что она наклонилась к ним, а затем раздался свист: одно из щупалец хлестнуло по стене грота позади фигуры. Что-то изменил этот удар, но тройка не могла знать, что именно. Они только понимали, что постепенно зрение стало возвращаться к ним, и не из-за привыкания к темноте, а, наоборот, из-за постепенно прибывавшего света. Вскоре в стенах и сводах разгорелись кристаллы, и кроме силуэтов понятны стали краски. И хоть света все равно не доставало до привычного количества, на контрасте грот посветлел.
— Так значит мои пустоголовые рыбки не напутали, — снова раздался голос.
— Вы Урсула, так? — решилась ответить Хелена.
На мгновение ведьма взглянула на неё с большим равнодушием, а затем вернулась к тому, что действительно, — это было видно по алчности, моментально показавшийся в глазах, — Урсулу интересовало.
— Девчонка, — она плавно покачнулась, будто в стоячей воде вдруг появились волны, и сладко пропела: — эта девчонка в твоих руках — та, что обещана мне?
Жан посмотрел на Мэл, а потом снова на ведьму.
— Дочка Малефисенты, — он не мог найти, что ответить. Да или нет? Чертова Хелена не посвятила его в их общий план. Отдать добычу ведьме, если она сейчас потребует? Что просить в замен? Он наслышан о магических контрактах. Они даруют всё, что хочешь, нужно только уметь торговаться. А по тому, как ласково запела кальмарище, будто не рыба, а кошка, Жан понял: Мэл получить ей очень хочется.
— Малефисента Берта младшая, — вдруг рассмеялась Урсула. Хелена поморщилась: все старые ведьмы чокнутые. И смеются зловеще похоже.
— Ваши внучки сказали, вы нам поможете, — она выступила вперёд. Как и Жан, Хелена чувствовала, что в их руках есть козырь, а потому осмелела. Да и свет улучшил положение слепых котят.
— С чем? — хмыкнула Урсула, не сводя с Мэл глаз. Для завершения образа ей не хватает облизнуться.
— С изменением расстановки сил, — важно заключила Хелена. Эта формулировка даже ненадолго обратила на неё внимание морской ведьмы.
— Ты хочешь власти, милая, — Вестергаард не нравилась её снисходительность, но, поджав губки, она вежливо терпела. — Хочешь, чтобы обидчики поплатились. Твоя родная кровь оставила вас с отцом на проклятом Острове!.. — в её притворное приторное сочувствие не верилось. Урсула издевалась, а не жалела. — А я чем могу помочь?
— Но зачем-то же вам нужна Мэл, — вступил Ману.
Урсула резко развернулась и подплыла к нему ближе.
— Это больше похоже на деловое предложение, молодой человек. Дальше, — она почему-то взмахнула вместо руки одним из щупалец.
Ману осёкся — было поздно. И Хелена, и Жан смотрели на него, угрожая и возлагая ответственность одновременно. Теперь они ждали от него пользы: то, что должен приносить такой друг-прихвостень, как он. А Ману понимал, что его внезапно попавшие в точку слова, были всего лишь нечаянно сорвавшимися. Продолжить намеренно в том же ключе у него не получится.
— Зачем она вам?
— Предложение, дружок. Я жду.
Жан отошёл от воды как можно дальше и посадил тело Мэл на землю, прислонив спиной к стене. Оно вот-вот норовило скатиться на пол.
— Вы хотите заключить сделку с королём Беном, — настаивал Ману. Как он может назначать цену, когда не знает ценности?
— Королём? — нахмурила тонкие брови Урсула. Из высоких арок они превратились в перевёрнутые подковы.
— Замолчи, — запоздало одёрнула его Хелена.
— Так значит он действительно в неё влюблён? Хмм, — она провела руками по водной глади вокруг себя, будто наслаждаясь приятной ванной. Изящные движения Урсулы завораживали, но не могли обмануть, когда она рассуждала так открыто коварно.