Он почувствовал, как в нем зарождается лёгкое волнение при мысли о предстоящей дороге – перемена обстановки, забытое течение привычной жизни. К этому ощущению примешивалась мягкая печаль – он уже успел свыкнуться с этим небом, шумом прибоя, пальмами… Старухе вот тоже просто не хочется, чтобы он уезжал, ведь он всегда был щедр с нею… Он шагнул через порог туда, где ждали алые искры в тлеющем очаге и постель, когда в спину ему ткнулись слова того парня в армейской рубахе. Он выговаривал их монотонно и старательно, точно прилежный ученик, повторяющий за учителем:
– Нгасу говорить: ты уезжать – тогда ты умереть…
Но он лишь улыбнулся: лукавит старая, набивает себе цену в глазах окружающих. И через четверть часа уже спал крепким глубоким сном. Мысли его были далеко – за морями. И голоса, доносящиеся с холмов, больше не тревожили его покой…
***
Утром снова подскочила температура, и Александер отправился в путь, оглушённый чудовищной дозой аспирина. На всем протяжении тряской вонючей дороги на стареньком джипе, нанятом за бешеные деньги, он был как в тумане. Пот заливал глаза, пару раз он едва не перевернулся. Переправа встретила разноязыким шумом толпы, мешаниной, где в один пёстрый ком слепились люди, животные, лодки, тюки, ящики, горы фруктов, тканей… Тут же расположился огромный базар и зычные крики торговцев заглушали мерные удары барабанов и вопли нечаянно придавленных толпой. По счастью, провожатые, которых дал ему матаи, оказались толковыми, расторопными ребятами, и меньше, чем за полчаса, погрузили, вернее, впихнули его на паром, непостижимым образом ухитрившись свалить туда же его багаж – всё, до последней коробочки.
И вот уже ширится полоса грязно-бурой воды, стихает шум переправы, и он чувствует, как вместе с берегом зримо удаляются и становятся сном дни, проведённые в ярком, фантастическом мире, совсем не похожем на тот, в который он возвращается.
На пароходе, следовавшем к берегам Австралии, с ним произошел необъяснимый и неприятный случай.
Джем сразу обратил внимание на ту рыжеволосую девушку, да её и невозможно было не заметить. Она бродила по палубе, очевидно, умирая от скуки, и приковывала к себе восхищённые взгляды. В другое время он непременно попытался бы завладеть её вниманием, но сейчас у него хватило сил лишь на то, чтобы отыскать свободный шезлонг на верхней палубе. Он рухнул в кресло, ощущая противную слабость во всем теле. Свежий ветер немного привел его в себя, он окликнул пробегавшего мимо стюарда, собираясь заказать что-нибудь укрепляющее, как вдруг буквально напоролся на взгляд женщины, сидевшей против него у бассейна.
Настырная зрительница явно прожила лучшие три четверти своего века. Он со смешком представил себе рядом с этой холёной мадам старую Нгасу: неизвестно ещё, кто из них покажется приятнее.
Мадам, между тем, не сводила с него откровенного взгляда. Её, яркие, крашеные губы вдруг дрогнули, и в просвет между рядами искусственных зубов вылез кончик дряблого лилово-красного языка. От внезапного приступа тошноты его спас запотевший бокал, принесенный расторопным стюардом. "Неужели я похож на жиголо?" – с раздражением подумал он, разворачивая шезлонг так, чтобы перед глазами было только море. Вид бескрайней морской глади отвлёк, успокоил, и он задремал…
Очнувшись, он увидел перед собой ту самую девушку с рыжими волосами. Она стояла к нему спиной, облокотившись на поручни, одетая во что-то длинное, изящное, пастельных тонов. Складки её одежд искусно подчеркивали прелесть фигуры. Он невольно залюбовался ею… В облике её было что-то тревожное, напряжённое, будто она вот-вот сорвётся и улетит, и ветер, игравший её длинными волосами и бесцеремонно трепавший концы одежд, лишь усиливал это впечатление.
Ощутив его пристальный взгляд, она обернулась, улыбнулась вежливо, как улыбаются незнакомому, безразличному человеку, и вдруг в глазах её промелькнуло выражение мгновенного испуга, точно она почувствовала нечто странное и непонятное внутри себя. Но вслед за этим всплеском её взгляд потух, стал до некрасивого тупым и бездушным. Она на миг сомкнула веки и поднесла к лицу руки, словно желая защититься или унять боль. Подумав, что ей плохо, он поднялся, желая предложить свою помощь, но она уже справилась с собой. Повернувшись спиной к поручням, она слегка откинулась назад, и он был поражён: перед ним стоял словно совершенно другой человек! В её взгляде он вдруг прочел то же, что незадолго перед этим в глазах престарелой бесстыдницы…
…Они не сказали друг другу ни слова. Она двинулась вперёд, он – за ней. Качающаяся палуба и солёный ветер сменились узкими коридорами корабельных внутренностей. Он думал, она ведёт его к себе в каюту, но в одном из таких коридоров она вдруг скинула одежду и прижалась к нему всем телом…