Перед глазами разматывалась лента дороги. Радио передавало весёленький мотивчик, парни трепались в предвкушении городских удовольствий, дедок похрапывал, а он напряженно думал о своём.
Он решился убить Бесцветного, потому что маниакально подозревал всех и каждого в стремлении оспорить его право на деньги дядюшки, – Итальянца, Головастика, Лейтенанта… Всех, кроме Валери, – она же чокнутая… Может даже он женится на ней – потом, когда разбогатеет, ведь она до сих пор ему небезразлична… Как и та, что умерла… Зря он ей соврал, будто видел, что произошло. Ни черта он не видел! Всякий раз что-то мешало ему, – недаром говорят, что прошлое нельзя изменить. Он-то думал, это – просто слова, красивая фраза, а оказалось – закон бытия. Но он надеялся, что ложью припрет её к стенке, и она наконец-то всё расскажет… Может, тогда бы ему стало легче. Ему, но не той, чья могила осталась пуста.
Постойте!.. Как же это она сказала тогда? "Но мы-то знаем, что её могила пуста… и другие это знают…"
Он толкнул локтем в бок парня, что сидел за рулём.
– Послушайте-ка, может свернем чуть севернее? У меня возникло срочное дело…
Но они не захотели никуда сворачивать.
– Ежели тебе невтерпёж – выкатывайся и колымагу свою забирай, а нам некогда – у нас товар испортится, – ответил водитель.
Они везли на продажу яйца и молоко со своей фермы. Он выстрелил грубияну в затылок, а его братцу, потянувшемуся к охотничьему ружью, развалил выстрелом в упор переносицу. Он ничего не имел против затрясшегося и вмиг поседевшего окончательно старика, но ему не нужны были свидетели.
Яйца и молоко он выкинул на дорогу, чуть подальше от того места, где спрятал в канаве их тела. Классный получился омлет…
***
Старое кладбище заросло высокой травой. Джем добрался туда тем же днём. Он был словно в тумане… Случившееся накануне так на него подействовало, что он стал невменяемым. Помимо душевных потрясений сказались и пытки, и предыдущие ранения. На самом деле Джема Александера больше не существовало. Распад личности, начавшийся с того момента, когда он убил в трущобах Каракаса воришку, свистнувшего где-то священную статуэтку Белого Элефанта, а может, и ещё раньше – когда он первый раз пересек с контрабандным товаром границу – завершился. Джем-Бродяга, наивный мечтательный мальчик, бредящий дальними странами и необитаемыми островами, – умер, и остался лишь тот, второй, что тайком жил в нем доселе.
По дороге, в прилежащем к кладбищу селеньице он украл лопату. Оставив угнанный пикап у ограды, он отправился на поиски могилы. Спотыкаясь и бормоча ругательства, он долго бродил среди покосившихся надгробий, порой забывая, зачем он здесь. Ему мерещились призраки: вон из-за треснувшей могильной плиты подмигивает принц Джалла, а там сверкает зубами красавец Аль Ами, по пятам плетётся и ноет Головастик, а из-за спины его выглядывает хохочущий Чери. Он замахнулся лопатой:
– Пошли прочь! Прочь!.. Я ни с кем не собираюсь делиться!..
Вертясь и отмахиваясь, Джем потерял равновесие и упал. По лицу потекла тоненькая алая струйка – он рассек бровь об острый угол мраморной плиты. От обиды и боли он взвыл по-волчьи, стоя на четвереньках. Это ему вдруг понравилось и он повыл ещё, вкладывая в голос всю накопившуюся злость и остервенение. С трудом поднявшись на ноги и пошатываясь, он замахнулся, чтобы расколоть плиту – и увидел выбитое на камне имя…
Безумие придало ему нечеловеческие силы. Меньше, чем за час, он сковырнул плиту, которую впору было поднять троим, выкопал гроб и разбил полусгнившие доски.
Среди комьев земли и щепы лежали две толстые, запакованные в пластик, тетради. Он тупо смотрел на них, сидя на корточках и не замечая, что по испачканному кровью и землей подбородку текут слюни.
Надорвал обёртку, развернул одну тетрадь. В глаза бросился витиеватый, похожий на арабскую вязь почерк. Дядюшка…
Из-за ближайшего дерева вдруг вывернулся тщедушный мужичонка, потрепанный, сизоносый, и не по масти крикливый:
– Ты чё эт-та наделал здеся, вурдалак?! Могилки, стал-быть, грабим? Люди-и!..
Джем зарычал, по-звериному скаля зубы. Мужичонка опешил на мгновенье, но тут же заголосил еще громче. Джем стремительно бросился вперед и раскроил ему лопатой череп. Крикливый упал, обливаясь кровью, а у него вдруг наступило прояснение:
– Боже! Да что же это я.... – он растерянно оглядел поруганную могилу, бездыханный труп у своих ног. – Нет… нет-нет! – и бросился бежать.
***
У него было немного денег – обшарил карманы убитых им селян. Вернувшись в город, – проверяли плохо, но все подъездные пути были забиты танками, и гражданских пропускали с трудом,– он бросил краденую машину и пешком добрался до центра. Снял номер в гостинице, заперся там и, не раздеваясь, как был, бросился в кровать. Проспал почти сутки и, наверное, спал бы ещё, но его разбудил голод.