Волей неволей, злодеям от науки приходится обратиться за помощью к преступным кругам – кто-то ведь должен поставлять "исполнителей", то есть жертвы, которые и осуществляют чужие фантазии, расплачиваясь за это здоровьем, свободой или жизнью, в то время как "заказчик" испытывает упоительные и волнующие ощущения.
Тут-то и всплывает фигура Итальянца, которого, впрочем, посвятили лишь в общие детали. Если же бывший клиент вдруг начинал артачиться, в ход шел шантаж и его выдаивали до последней капли или же устраивали ему переход в мир иной.
На долю дяди по-прежнему остается производство мифила; денежки текут рекой в карманы адской троицы, но ему этого мало: он продолжает попутно изготовлять и другие вещества.
И тут совершенно некстати вмешивается его родной брат – отец Джема, бывший в то время по странной иронии судьбы капитаном подразделения по борьбе с распространением наркоты. Грег, недолго думая, устраивает братику автокатастрофу – ему ведь так не хочется снова угодить в тюрьму на долгие годы, он этого просто не перенесет! – а заодно он внушает родной дочери, которая к тому времени становиться законченной наркоманкой, что эта авария – её рук дело. Видимо, она слишком многое знала… Не вынеся груза такой ответственности, его дочь погибает, сбросившись с крыши; подруга дочери, случайно присутствовавшая при этом, с временным помрачением рассудка попадает в психиатрическую клинику, где её лечением занимается Чедвик…
Строки, повествующие о гибели отца, Джем лишь бегло пробежал глазами, не испытав при этом никаких эмоций. Когда-то в юности он очень переживал из-за случившегося, но теперь всё его существо гудело как натянутая струна: он нашёл её! Нашёл наследницу!.. А мёртвые пусть сами хоронят своих мертвецов.
Он лихорадочно пробежался по оставшимся страницам: о, да тут и формула мифила, и технология синтеза! То, что делалось на "Фарма-Х" было лишь заготовкой, совершенно безвредной, как и утверждал доктор Редж. Но безвредной до поры до времени…
Ведь он же теперь – богач!.. Наследница погибла, дядя мёртв, – и он станет полновластным и единственным обладателем всего его состояния, и не только материального… Теперь понятно, почему дядюшка упрятал свои дневники в её могиле – запоздалая сентиментальность! – да и искать там никто не будет. Просчитался, милейший!.. И Джем пустился в пляс, высоко взбрыкивая ногами и вихляясь всем телом: он богат… Он богат!
***
Его веселье прервал властный стук в дверь.
– Полиция! Открывайте, Александер, мы знаем, что вы здесь!..
Джем замер в нелепой позе. Проклятье!.. Тысячи мыслей вихрем пронеслись в голове: его продали… или выследили… может это они?.. выпрыгнуть в окно?… нет, он разобьется… А в дверь снова стучали и, подчиняясь этому стуку, словно сомнамбула, он медленно подошел и открыл. В дверях возвышался комиссар, а с ним ещё один человек, Джем уже видел его раньше – в морге.
– Ба! Да на вас лица нет! – загромыхал комиссар. – Небось решили, что мы пришли вас арестовать?
– А разве нет? – судорожно сглотнув, спросил он.
– Дня три назад я бы так и сделал, но вчера мы задержали некоего Якоба Чедвика… Да-да его!.. Он обвиняется в убийстве вашего дяди…
Джем слушал – и не понимал. Комиссар хохотнул и стукнул его по плечу:
– Очнитесь же в конце концов!
– Но… что в таком случае вам от меня нужно? – пробормотал Джем.
К нему вернулась наконец способность осознавать происходящее, а вместе с тем и подозрительность загнанного в угол зверя. Что, если они заодно с бывшими приятелями дяди, из тех кто ещё остался, и посланы его убрать или похитить имеющиеся у него документы?!
Комиссар запер за собой дверь, и доверительно произнёс, опускаясь в кресло.
– По делу Чедвика с вами будет беседовать следователь. Я же разыскал вас, чтобы поговорить в неофициальной обстановке совсем о другом…
Джем напрягся, и это не ускользнуло от глаз полицейского. Однако, речь неожиданно пошла совсем не о том, о чём он подумал.