Ассасин держал в руках страшное оружие — копье с отравленным клыком голубой акулы.
Как оказалось, Командор Пустыни совсем не нуждался в подарках от герцогини де Борджиа для того, чтобы понять, что его операция с коброй провалилась. Он уже все знал об этом. И теперь он не сомневался, что герцогиня де Борджиа попытается как можно скорее захватить ларец в монастыре, не дожидаясь общего штурма. И, конечно, тайком от Командора Пустыни. Но для того, чтобы подойти к монастырю, герцогине придется переправиться с галеры на берег. Вот здесь, при переправе, и решил Ридфор преподнести итальянке смертельный сюрприз.
Индус в черной вышитой жилетке был никем иным, как пловцом-шахидом. Мало зная об истории ассасинов, Гарсиа тем не менее приходилось слышать о такого рода убийцах и даже повидать несколько раз, как они справляются со своим опасным делом. Легендами о ныряльщиках и пловцах, несущих смерть на своем копье, полнились побережья Сирии, Палестины, Марокко и Туниса. Шахид-ассасин в воде подобен акуле в море. Серая тень, увенчанная копьем с отравленным клыком, как черным плавником, рассекающая волны. Как и акула, он подбирается незаметно и поражает свою жертву молниеносно и смертельно, как стрела. Так же, как и морского хищника, его больше всего влечет жажда крови, и он настойчиво преследует противника до самого конца. Так как же, как и акула, он выбирает только одну жертву и готов погибнуть в яростной схватке.
Смертельный яд, которым напоен клык на копье, убивает жертву мгновенно, но столь же быстро заражает и воду вокруг самого убийцы, не оставляя почти никакой возможности пловцу для спасения, так как ассасин ради силы удара подплывает, как правило, очень близко к жертве. Но смерть не пугает последователей Старца Горы. Ради такой смерти они и живут, ожидая с нетерпением благословенного часа, когда отправятся к аллаху.
Вскоре оба сарацина, воздев молитвенно руки, воздали хвалу пророку, и араб удалился. Осторожно ступая своими кофейного цвета ногами, затянутыми по колено в тугие ремешки плоских кожаных сандалий, он прошел почти в полушаге от Гарсиа. Испанец вжался в папоротники, опасаясь, как бы его черная одежда не бросилась арабу в глаза. В мешке вовсе не вовремя заерзал еж. Больно наколовшись об иголки царевниного питомца, Гарсиа прижал мешок рукой к земле.
Ничего не заметив, араб прошел мимо. Ассасин тем временем внимательно осматривал прибрежный кустарник, выбирая место, где затаиться в ожидании жертвы. Сказать по правде, с густо поросшего ивняком выступа, полуостровком выдающегося в озеро, галера и все, что делалось на ней, просматривалось как на ладони. Копье свое ассасин осторожно положил на высокий гранитный валун и начал «свивать гнездо» в ивняке и камышах, у самой кромки воды.
Гарсиа подобрался поближе, выжидая, когда индус удалится от валуна настолько, что будет не в состоянии быстро схватить свое смертоносное оружие.
Наконец такой момент представился. Ассасин углубился в камыши. В это мгновение Гарсиа набросился на него сзади и, повалив на песок, вонзил ему кинжал в горло. Кровь брызнула фонтаном из рассеченной глотки, индус задергался в предсмертных судорогах. Он жадно хватал ртом воздух, который уже не мог его спасти. Яростно вращающиеся коричнево-черные зрачки его остановились, их постепенно затянула мутная серая пелена.
Гарсиа вытянул ассасина из кустарника, затащил его подальше в лес и подвесил головой вниз к могучему суку столетней ели. Затем аккуратно взял акулье копье и воткнул его клыком прямо в сердце приверженца Старца Горы. Тело индуса мгновенно приобрело зловещий желтовато-синюшный оттенок. Достав из мешка голову кобры, Гарсиа укрепил ее на древке копья. Еж с любопытством высунул из мешка свой кожаный нос и водил им в воздухе. Гарсиа снова захлопнул мешок, и еще разок оглядев творение своих рук, поспешил к озеру.
Когда капитан доплыл до галеры, эфиопы вытащили его на палубу, где уже ожидали Джованна и Тана. Увидев своего колючего приятеля, резво выпрыгнувшего из мешка, Тана взвизгнула от радости и, подхватив его на руки, завертелась по палубе. Легкая голубая туника ее развевалась веером за ней. О шкатулке она даже и не вспомнила.
— Как все прошло? Я волновалась за тебя, — тревожно спросила де Армеса Джованна. Огромные темно-зеленые глаза герцогини Валентино покрылись мелкими красноватыми штрихами усталости. Точеные черты лица, напоминающие лики древнеримских статуй, заострились от бессонницы и напряжения. Густые волнистые волосы цвета увядших по осени листьев бука или клена в беспорядке вились по плечам.
— Они послали шахида-убийцу с отравленным клыком акулы на копье, — ответил ей Гарсиа вполголоса, чтобы не слышала Тана, — он должен был убить вас, госпожа, при переправе на берег. Они уже знали, что с коброй у них ничего не вышло.
— Значит, Ридфор не отступается? — Глаза герцогини почернели от гнева. — И что же?
— А кто ожидал, что он отступится? — криво улыбнулся Гарсиа. — Такой поворот событий показался бы мне слишком невероятной удачей. Думаю, что даже когда мы возьмем ларец, он станет преследовать нас до самого Лазурного замка. Копилка его козней неисчерпаема. Шахид висит на крепком еловом суку в самой чаще леса, пронзенный его собственным копьем с клыком акулы, и с головой кобры на древке в придачу. Полагаю, что относительно безопасное время, которым мы располагаем, — это в крайнем случае часов семь-восемь. Они уверены, что до следующего утра вы, госпожа, обязательно попытаетесь проникнуть в монастырь, но, скорее всего, ожидают, что произойдет это ближе к ночи, как, впрочем, мы и рассчитывали. Они верно прочитали наши планы. Так что, прикиньте сами, госпожа. Я думаю, что к ночи мы должны быть уже в монастыре, так как до того времени они не хватятся своего шахида и будут полагаться на него. А значит, мы достигнем монастыря в относительной безопасности и войдем внутрь неожиданно для них. Они, конечно, увидят, что галера подошла к берегу, и даже если заметят, что вы сошли на берег невредимой, некоторое время подождут, считая, что ассасин идет за вами по пятам. Только когда вы войдете в монастырь, они поймут, что просчитались. Но в монастыре им действовать будет труднее. Там против них уже буду не только я, а все защитники монастыря и дружина принца Никиты. Вы согласны, госпожа?
— Да, ты прав, Гарсиа, — подумав, поддержала его Джованна, — мы сейчас же займемся с Таной бальзамом. А ты, если желаешь, передохни немного и отправляйся к Виктору в монастырь. Пароль — крик глухаря на токовище. Два раза подряд и один через перерыв. Хоть и не время сейчас для глухарей, но будем надеяться, что наш свен хотя бы этот сигнал знает и ни с каких другим не перепутает. Услышав наш призыв, Виктор должен отомкнуть нам ворота Свиточной башни. Где шкатулка?
— Вот она, госпожа, — Гарсиа достал из мешка сокровищницу египетских бальзамов.
Джованна взяла шкатулку, осторожно открыла ее, заглянув внутрь: с десяток небольших глиняных амфор, потемневших от времени, стояли в ней нетронутыми.
Герцогиня позвала Тану:
— Оставь Кикки, Тана. Подойди сюда. Про эту шкатулку ты говорила нам?
— Да, да! — радостно тряхнула черными кудряыками египтянка. — Где Вы нашли ее, капитан? В том самом месте?
— Да, там, где ты сказала.
— Тогда нам необходимо сразу же заняться приготовлением бальзама, — решила герцогиня. — Отнеси шкатулку в римский будуар и подготовь все, — приказала она Тане. — Я сама буду помогать тебе.
Сразу посерьезнев, девушка взяла из рук герцогини наследство своих предков и, кликнув ежика, побежала в комнаты.
— Я только сменю мокрую одежду, госпожа, и готов отправиться в монастырь, — предложил капитан Гарсиа. — Время дорого, как никогда. Отдыхать мы будем в Лазурном замке, в гостях у Маршала и графини Алинор, если нам удастся доставить ее туда целой и невредимой.
— Хорошо, отправляйся сразу, — согласилась Джованна. — Чанга пока позаботится о нас.
Войдя в римский будуар, Джованна обнаружила, что Тана уже выдвинула на середину комнаты небольшой мраморный столик, оградила посередине его небольшой очаг на медном листе и развела костер. Окна будуара она тщательно занавесила тяжелыми гардинами и, оглянувшись на вошедшую госпожу, попросила: