Вот только слишком неприветливым холодом блестела поверхность озера. Да и мочить одежду и обувь ради показухи не хотелось ну просто абсолютно. Поэтому я остановилась за шаг от водяной кромки, после чего, отдав копьем салют, отрапортовалась:
– Здрости дочь Йити! – потом подумала и выдала на льфийском официальном (зря, что ли им в школе мозги ломали) велеречивую конструкцию, в духе псевдоисторических фильмов, – … готова исполнить обязательства своего клана и народа. Клянусь не пожалеть сил и стараний во благо вас и вашего дома, добровольно отдавая свою жизнь в ваши руки.
"Прям кино, да и только!"– донесся шепоток сзади. Видимо слово "кино" напомнило всем о работающих камерах. Кто-то даже шепнул: "Снимают же!", и я, можно сказать, спиной почувствовала, как девочки подтянулись, встав "смирно".
Ход был за новоявленным Мастер-Эльфом. Но он, продолжая стоять в воде, молча рассматривал нас, словно прикидывая, а подходим ли мы ему. Мой взгляд невольно скользнул на зажатые в его руке обручи. Заметив, куда я смотрю, мальчишка с добродушно-снисходительной усмешкой, словно нехотя вышел на берег и протянул их мне со словами "Начинай, Жалюста".
Несмотря на странный акцент, сомневаться в приказе не приходилось. Однако я слегка помедлила, поймав в себе некоторое сомнение в срежиссированости. Уж больно естественно и абсолютно неначальственно выглядел мокрый мальчишка. Любой, даже очень безграмотный постановщик заметил бы несолидность образа хозяина. С другой стороны, этот венконоситель знал меня по имени. Такое знание на случайное совпадение не тянуло и приводило к выводу о небольшой накладке в виде незапланированных водных процедур. У меня еще промелькнуло невольное уважение к малолетнему актеру: ведь не только не сдался, но и продолжил идти по своему сценарию, несмотря на то, что его дрожь бьет после купания. Впрочем, жалости не родилось. Разве мстительное удовлетворение наказанием за участие в сомнительных авантюрах. Однако никаких идей, кроме как подыгрывать, прилежно исполняя роль командира, в голову не приходило. Пришлось начать церемонию обручения отряда. Все по очереди, как заведено, произносили свои клятвы и, забирая обручи, оставляли взамен свою стрелу. Дальше по давно заведенному ритуалу, новоизбранная первая должна собрать стрелы и кинуть их в воду. Но поступить так, игнорируя стоящего Мастер-Эльфа, нельзя – ведь получится, не уважаю и не признаю его повелителем. Ему вручить – скажут, нарушаю традиции. Да и у мальчишки колчана нет, не будет же он таскать их в руках. Значит, может не принять – уже плохо выглядит, а если примет и бросит – еще хуже, или, совсем плохо, переломает их. А вот если он стрелы передаст другой, то мой "пост" понизится до исполнителя церемонии, что совсем не страшно… хотя обидно… От обилия мыслей ноги словно подкосились. Я, почти невольно сделав выбор, упала на колени и протянула стрелы Мастер-Эльфу.
Слегка помедлив, он внезапным резким движением сорвал обруч с моей головы.
О таком ужасе я и подумать не могла. Прилюдный отказ в служении, покровительстве и защите. Да из-за этого люди в старину либо на нож бросались, либо в изгнание уходили. И главное, какая подлость! Дождался, пока я надену обруч, чтоб, прилюдно сорвав, опозорить меня. Не только меня, а весь мой клан. Вот она месть. Свершилась и ни куда уже не денешься.
С трудом сдерживая слезы, я невольно вгляделась в лицо своего "палача", которое просто не вязалось с проявленной жестокостью…
И тут неожиданно, подчиняясь движению его рук, из-под мокрой рубашки выскользнуло золотое украшение. Не давая себя рассмотреть, оно сверкнуло на солнце, а потом блестящей каплей полетело вниз… Пальцы Мастер-Эльфа скользнули по моим волосам, и я ощутила на шее легкую тяжесть цепочки. Поверх униформы на моей груди висело маленькое, украшенное камешками, золотое дерево – символ его Дома.
Сердце замерло и застучало сильнее. Меня закружил ураган радостных неоформившихся мыслей, а потом установилась какая-то восторженная пустота… из которой выбил легкий удар по голове. Вздрогнув, я пришла в себя. Мастер-Эльф протягивал мне стрелы. Не задумываясь, я сунула их в колчан. Толпа позади нас взорвалась непонятными криками, а паренек, весьма неожиданно, протянул руку, чтоб помочь мне встать. А потом, когда я поднялась, он меня так и не отпустил. Наверно эти мгновения стали самыми прекрасными моментами моей жизни, если бы не шесть лиц в разной степени недоумения-озадаченности. Стоявшие вокруг нас девушки еще не дошли до открытого возмущения, но уже подходили к тому, чтоб задавать вопросы вслух. Весьма неудобные вопросы. У меня же в запасе даже намека на возможные ответы не наблюдалось.