Я нашел Гамаша на крыльце. Он сидел на ступеньке, дымя папиросой, и смотрел куда-то вдаль. На его коленях свернулся клубком большой серый кот.
— Он сам на тебя вышел? — спросил дед, мотнув головой в сторону двери.
— Сам, — кивнул я. — Только вот не пойму твоих волнений. Почему мне нельзя ему помогать?
— Да потому что так не бывает, — вздохнул тот. — Если бы я не разглядел его через сканер, то до сих пор принимал бы за мальчонку. Чужак не может быть настолько близким нам по духу. Это противоестественно. Однако это только мои домыслы, не более того. Ты уже сам должен решать: идти тебе с ним или нет. Прошли те времена, когда надо было слушать моего совета. Ты давно вырос, Фёст. И не единожды шагал по краю пропасти, вглядываясь в бездну…
— Как ты меня назвал, дед? — вдруг перебил его я. В груди тревожно кольнуло.
Гамаш только усмехнулся.
— Все в мире рано или поздно меняется, Фёст. К лучшему ли, к худшему — решать не нам. Наша задача — выжить. Вот недавно американцы эти в округе стали частенько мелькать. К чему бы это? К укреплению международных отношений или к новой войне? Кто знает?
— Тот, что у тебя в лаборатории лежит, — проговорил я, мотнув головой в сторону дома. — По крайней мере, должен знать.
— Для начала его с того света вытащить нужно, — пояснил Гамаш. — Не нравится мне его состояние. Чем его так контузило? «Молотом»? Что-то не совсем похоже на последствия травматики. Ладно, пойду посмотрю, как он там. Надеюсь, первые результаты уже готовы.
Дед ушел в дом, и тут же на крыльце показался «головастик». Видимо, не по своей воле покинул помещение.
— Как он будет его допрашивать? — спросил меня спиллянин, пытаясь дотянуться до окна. То, что оно было зашторено, его не останавливало.
— Пытать, наверное, — с безразличием ответил я. У Гамаша имелись свои методы, о которых он никогда не распространялся. И методы вполне действенные, приносящие неплохие конечные результаты.
— И это поможет? — засомневался «головастик».
— Если американец выживет, то несомненно, — кивнул я. — Это из вас, доходяг, хрен чего вытянешь. Люди намного разговорчивее.
Когда Гамаш вновь появился, прошло около получаса. Он сел на ступеньку, закурил.
— Ну? — я выжидающе смотрел на него, пытаясь по выражению лица понять результат.
— Хрень какая-то, — произнес дед, сплевывая на траву. — А ведь могло бы получиться. Кто его траванул, не знаешь случаем? Доза просто лошадиная.
— Ты ничего не попутал? — удивленно спросил я. — Он пострадал от «Молота». Причем тут яд?
— Вот, мне тоже хотелось бы знать, — вздохнул Гамаш, прикуривая от окурка следующую папиросу. — Травмы у него серьезные, но не смертельные. А вот синтетический нейротоксин сделал свое дело. Парень молодой, здоровый. Долго сопротивлялся этому зелью. Хлипкий сразу бы помер.
— И кто мог это сделать? — такого поворота событий я не ожидал. С того момента, как мы его подобрали, никто посторонний к пленнику не подходил. Разве что…
— Водитель мог, — озвучил мои мысли «головастик».
— Семеныч? — приподнял бровь Гамаш. — Вряд ли. Ему это не нужно.
— Тогда он сам, — не сдавался спиллянин.
— Может и сам, — дед развел руками. — И что теперь? Так или иначе, у меня в доме труп, из которого не вытянешь и бита. К тому же, новая проблема появилась. Эх, чувствую, это только начало. Перемены затронут всех.
— А иконы ты тоже к переменам убрал? — спросил я.
— Веру я потерял, — тихо проговорил дед, выбрасывая окурок. — Известие о твоей гибели было последней каплей. Уж так получилось. Но это не самое страшное, поверь.
— Разве так бывает? — для меня услышать из уст Гамаша подобные слова было равносильно, что увидеть его смерть. Возможно, он духовно был уже мертв. — Как ты мог, дед? Ты ведь всегда верил в Бога.
— А он в меня, похоже, нет, — Гамаш резко поднялся. — Ну все, хватит пустых разговоров. Ты ведь к Леднику идешь? Нужна моя помощь?
— Куда же без тебя, — развел я руками.
— Ладно. Оставляй груз. Заберешь все на старом месте. Не забыл еще, где схрон?
— Нет, конечно.
Оставив в доме сумку, я попрощался с дедом. Он никогда не подводил, пронося к Леднику одному ему известными тропами ценное оборудование. И можно было не сомневаться, что найду свое имущество в целости и сохранности в его тайнике. Вот только где-то в глубине души засело мерзкое чувство, что эта встреча с ним была последней.
Глава 7