-Да никому. Он сам себя покалечил, - и Федя рассказал, как было дело.
-Так это он из-за тебя! -воскликнула Оксана. - Не хочу тебя больше знать. Правильно отец предупреждал, чтоб я от тебя подальше держалась. Говорил он, что ничему хорошему ты меня не научишь. И верно. Чего с поцелуями французскими ко мне лезешь? Чего пристал? Чего тебе от меня надо? Всё! Прощай. Не звони мне больше.
И Оксана зашагала по дорожке, ведущей от больницы к их домам. Федя хотел было броситься за ней, но в следующее мгновение подумал, что много чести для неё.
-Впереди вся жизнь. Сколько ещё таких у меня будет! И получше найду, - решил Федя.
Он смотрел на её фигуру со спины, и ему казалось, что он провожает своё счастье.
-Зря рассказал, -подумал Федя. -Сам всё испортил.
-Бабушка посоветовала никому не говорить о нашем открытии, - сказал Юра, когда на следующий день Федя вспомнил о письмах. -Бабушка уверена, что нас нигде не поймут, и от этой правды у нас будут только неприятности.
-А ты знаешь, твоя бабушка права. От правды одни неприятности, - согласился Федя. Забыть Оксану оказалось непростым делом. Он всю ночь не мог заснуть. - Как там пьеса называлась у Островского? Мы её ещё по литературе недавно проходили? Правда - хорошо, а счастье лучше. Точно сказано.
Вскоре у них появился новый участковый, а Скрипченко и его дочь Оксану ни Федя, ни Юра больше не видели.
ГЛАВА 2
Благодаря бабушкиным знакомым и собственным усилиям, Юра и Федя учились в школе на "отлично". Закончив школу, они сдали вступительные экзамены и поступили в институт.
После этого, в августе Федя и Юра поехали отдыхать на Черное море в Ливадию на 12 дней. Путёвки им достал отец Феди, Карл Фридрихович Мах. Карл Фридрихович занимал высокий руководящий пост в горкоме профсоюзов и имел прямой доступ к множеству дефицитнейших для 1965-го года вещей.
На время этих каникул устремления приятелей снова разошлись. Федя был полон решимости потерять свою девственность с какой-нибудь девушкой, а Юра планировал самостоятельно изучить основы математического анализа. Он прихватил с собой учебник и задачник.
Когда ребята добрались до пансионата в Ливадии, Федя оставил Юру стоять в очереди у регистратуры, а сам побежал на пляж, к морю. От нечего делать, Юра заглянул в Федин паспорт. То, что настоящее имя его друга Фердинанд, Юра знал. Но он удивился, прочитав в графе "национальность" слово "немец".
-Федь, а ты по-немецки говоришь? - спросил Юра, когда они раскладывали вещи в своём номере.
-В паспорт заглянул, что ли? Нет, языка предков не знаю, - ответил Федя. -Мы тут уже в третьем поколении живём. Совсем обрусели. СССР моя родина.
Юра буквально не расставался с учебником по матанализу. Таскал его и на пляж, и в столовую, а по вечерам читал допоздна. В этом ему никто не мешал. Федя возвращался в номер поздно, а то и вовсе не ночевал.
На пятый день пребывания на море Федя заявил, что влюбился. Девушку звали Юля.
-Ты представляешь, она поступила в тот же институт, что и мы! -сообщил Федя. -Только на другой факультет, на "полупроводники". Она из Львова и будет жить в общаге.
На следующее утро в столовой за завтраком Федя познакомил Юлю с Юрой. Места за столиками были строго закреплены согласно номерам курсовок. С ребятами столовались два шахтёра из Донбасса. Это были угрюмые мужчины, которые за пять дней не проронили ни слова. Федя договорился с администрацией, и Юля поменялась с одним из шахтеров местами.
Появление Юли никак не отразилось на Юрином настроении и на распорядке его дня. А вот Федя изменился. С каждым днем он становился всё мрачнее и раздражительнее.
-Динамит меня,-буркнул Федя, когда Юра поинтересовался в чем дело. -На тебя разговор переводит. Может мне тоже книжку с собой таскать?
Когда они вернулись в Москву, Юру ждал сюрприз. Его бабушка переехала жить к Илье Ефимовичу Крапивину. Родители поговаривали, что намечается свадьба. С одной стороны Юра успел привязаться к бабушке. Он привык к её мудрым советам и рассказам о прошлой жизни. Но с другой стороны, рыбки, попугай и спаниель переехали вместе с ней.
Юра и Юля снова встретились 30-го августа на институтском собрании, посвящённом началу учебного года. Они разговорились. Юля пожаловалась на трудности со вселением в общежитие. Комнату ещё не освободили и ей буквально негде жить. Юра без каких-либо задних мыслей предложил Юле комнату, где жила бабушка. Он спросил разрешения у родителей. Они не возражали и Юля переехала в квартиру Мериковых. Она помогала по хозяйству, делала уборки, ходила в магазин, готовила еду. Вообщем, оказалась незаменимой помощницей.
Но всё это очень не понравилось Феде.
-Не забывай, это я её нашёл, - сказал он, позвонив Юре. - Пока ты на пляже книжечку почитывал, я работал. Я искал женщину, и я её нашел. Она моя. Понял? Отвали.
- Между нами ничего нет, - ответил Юра. - Она временно живёт у нас, потому что в общаге пока нет мест. Как места появятся, она переедет.
-Да не надо песен! Есть в общаге места! - усмехнулся Федя. - Ты сам ей и предложил. Она чего? Конечно, согласилась. В квартире удобств больше, чем в общежитии. Повторяю, планов на неё не строй. Она моя.
-Во-первых, Юля не вещь и вправе сама выбирать, с кем ей общаться, - возразил Юра. -А во-вторых, меня сейчас интересует только учёба. Так что, успокойся. Я тебе не соперник.
И на этих словах Юра положил трубку.
Он соврал. Юля ему нравилась. И даже очень нравилась.
Третьего сентября для первокурсников в Доме культуры института был организован вечер танцев и знакомств.
Юра на танцы не пошел. Он не любил и не умел танцевать, потому что считал это пустой тратой времени. Юля тоже не ходила. Её с первого дня учёбы загрузили домашними заданиями. И даже ночью, когда Юра шел по коридору в туалет, прилипая босыми ступнями к покрытому лаком полу, он видел свет, пробивающейся из-под двери её комнаты.
- Молодец, - думал Юра. - И ночью учит.
Четвертого сентября состоялось открытое комсомольское собрание института. Обсуждалось поведение студентов первого курса, участвовавших в массовой драке у входа в Дом культуры. Ссора началась на танцах, и ребята вышли во двор выяснять отношения. Вахтёр вызвал милицию. Драчунов доставили в отделение. Федя оказался среди задержанных.
На собрании решили объявить провинившимся комсомольцам строгий выговор без занесения в учетную карточку. Кроме того, каждого нарушителя обязали отработать по две недели в институтском гардеробе.
Юра даже успел пару раз сдать Феде свою осеннюю куртку, пока не случилось новое ЧП.
На 15-ое сентября снова было объявлено общеинститутское комсомольское собрание. Явка комсомольцев строго обязательна. На повестке дня стоял вопрос о безобразном поведении студентов первого курса А. Кунина и Ф. Маха.
Оказалось, что Федя со своим новым дружком Куниным, прямо в гардеробе во время дежурства выпили каждый по бутылке водки. Вследствие чего они не смогли выполнять свои служебные обязанности, и гардероб перешел в режим самообслуживания. В результате пропало семь курток и четыре демисезонных пальто. Пять курток и одно пальто были сильно запачканы рвотной массой. На этот раз поступило предложение отчислить провинившихся студентов из института. Предложение было поставлено на общее голосование.
-Единогласно, - объявил председатель собрания. - Против - нет. Воздержавшихся - нет.
-Странно. Я ведь не голосовал "за". Откуда взялось единогласно? - подумал Юра и выкрикнул с места. - Я - против!
В этот момент глаза Юры и Феди встретились. Юра сидел во втором ряду, а Федя стоял сбоку от президиума.