После недолгих размышлений Мессалий спросил:.
– Что должен услышать мой император?
– Что его империи ничего не угрожает. А грабежи на пограничье – это просто недоразумение, налеты разбойничьих шаек, с которыми в состоянии разобраться местные князья. Окажешь мне эту небольшую услугу, и я тебя не забуду.
Орангер придвинулся еще ближе, едва не коснувшись крючковатым носом лица посланника и впился взглядом в его глаза:
– Мы договорились?
– Твое предложение и в самом деле можно счесть выгодным, – ответил князь, с трудом выдержав взгляд царя.
Несмотря на неприятный холодок, едва не заставлявший трепетать внутренности, арамеец, как истинный торговец, не торопился дать окончательный ответ и пытался сохранять спокойствие, подобающее уверенному в себе человеку. Не будучи воином и не отличаясь особой отвагой, тем не менее, князь Мессалий не был и трусом, но сейчас в этой комнате чувствовал нечто такое, необъяснимое и непонятное, отчего в душу закрадывался страх, обвивая сердце леденящими щупальцами. Несмотря на это тревожное чувство, еще больше князь опасался продешевить, заключая соглашение с хишимерским царем. Однако времени на долгие размышления и переговоры в его распоряжении уже не оказалось.
– Тогда скрепим сделку, – вновь подал голос старец.
На сей раз его голос прозвучал сурово и жестко. Ладонь старца коснулась груди посланника, ребра сдавила боль, в глазах потемнело. Мессалий подался было назад, но жесткая ладонь Орангера удержала его, сильные пальцы царя сдавили шею, звенья золотой цепи князя впечатались в кожу. Едва старец отнял ладонь, Мессалий поспешно обнажил грудь, чувствуя что-то живое под тогой. На коже в области сердца темнело пятно в виде паука.
– Что это? – прохрипел посланник, впервые потеряв самообладание.
– Напоминание, – спокойно ответил старец. – Отступишься, и…
Лапы паука сжались, князь вновь почувствовал боль в сердце. Он всхрипнул и покачнулся. Мессалий попытался было стряхнуть паука с груди, ногти лишь царапнули кожу. Старец рассмеялся, хватка паука ослабла.
– Теперь это клеймо с тобой навсегда, князь. Ты помечен Тенью.
– Можешь возвращаться в Арамею, – объявил посланнику царь. – Ты знаешь, что сказать своему императору.
Мессалий попятился к порогу, по-прежнему потирая грудь. Как только он скрылся за дверью, старец произнес:
– В начале весны ты должен двинуть свои войска на Арамею, царь. Сокруши Дромидион.
– Я свое слово сдержу и без паука на сердце, – усмехнулся Орангер.
– Паука и не потребуется, – холодно ответил старец. – Твой бог задушит тебя во сне и поглотит твою душу. С той поры, как хишимерские племена приняли одного из богов Тени и вышли из полночных лесов к равнине, у Тота был лишь один истинный жрец. После смерти Идигера не нашлось достойного преемника, жрецы храма жалки, ничтожны и ни на что не способны. Если не отомстишь Дромидиону за отнятое у него сердце, Тот призовет к ответу именно тебя, как правителя поклоняющегося ему народа. Помни об этом, царь.
Орангер нахмурился и потер ладонью кадык, вспомнив неприятные ощущения, заставляющие просыпаться по ночам.
Объятия двух тел расплелись, мужчина отвалился от женщины, глубоко вдохнул, сел на циновке и принялся натягивать штаны. Женщина приподнялась на локтях.
– Это что? Все? – удивленно и даже несколько обиженно спросила она. – Я даже не согрелась.
– Я получил, что хотел, – равнодушно отозвался мужчина.
– А я?
– Желания шлюхи меня не волнуют.
Он натянул потертые сапоги, поднялся на ноги, накинул на плечи облезлую безрукавку из шкуры степного волка и застегнул крючки пояса.
– Я не шлюха! – оскорбилась женщина.
– А кто же ты? – спросил мужчина, смерив презрительным взглядом ее обнаженное тело.
– Я честная женщина.
– Честные под своими мужиками пыхтят, а не под кем попало. Ты шлюха.
Женщина вспыхнула от гнева:
– И это вся твоя благодарность за приют и ночлег?!
– Вся, – не поведя бровью, подтвердил мужчина.
Подхватив меч, лук и колчан, он толкнул дверь и вышел из лачуги. Женщина скрипнула зубами:
– Скотина.
Одинокий путник появился на ее пороге поздним вечером, вошел, как к себе домой. Впрочем, хозяйка и не возражала против гостя. Хоть незнакомец и имел вид бродяги, все же не был похож на грабителя. Мужчин в селе почти не осталось, многие жители покинули свои дома в поисках лучшей доли, одиноким женщинам трудно самостоятельно вести хозяйство, сильный здоровый мужчина, неожиданно появившийся в доме, мог оказаться подарком судьбы. Но призрачные надежды растаяли с наступлением утра, как туман. Путник молча поел, молча лег спать, даже не обратив внимания, что хозяйка примостилась рядышком с ним. Только под утро он вроде бы соблазнился женским теплом, но лишь на краткое время, и тут же собрался в дорогу, исчезнув из жизни селянки так же неожиданно, как и появился.