На третью ночь зашли в большое селение, разделенное рекой на две части. За рекой в небо упиралась мечеть, а тут рядом – низкий храм с небольшим куполом и крестом. Настоятель храма, сносно говоривший по-русски, сообщил, что на той стороне прошел слух, будто сюда едет сам паша: на Балканах дела у них плохи, султан приказал вытеснить русских с турецкой территории. А какая она турецкая – испокон веков была наша. Армяне живут тут со времен Тиграна II.
Казаки переправились на ту сторону реки, затаились под мостом. Вскоре дозорный дал знать, что видит приближающихся всадников. Решили разделиться по обе стороны моста, при въезде свиты на мост открыть огонь и захватить пашу. Как только группа въехала на мост, с той и другой стороны по ней открыли огонь. И хотя охрана паши состояла из янычар – хорошо подготовленных воинов, – на мосту началась паника. Охрана разворачивала коней, давя друг друга. Лошади вместе с наездниками срывались с моста. Казаки забирались на перила, сдергивали турок с лошадей и запрыгивали в седла. Но сам паша с горсткой янычар сумел пробиться и уйти. Казаки захватили трех человек и начали отходить. Бой был нелегким, потеряли половину бойцов. Двоих раненых занесли к настоятелю храма. Он сообщил, что вокруг храма живут армяне, они выходят русских, а потом переправят через границу. Попросили похоронить погибших в бою воинов в ограде храма. Командир отряда – казак из станицы Кущевской – приказал Филиппу и Кондрату из Каневской отходить другой дорогой, чтобы направить погоню по ложному следу. Отдали им захваченную лошадь с подбитой ногой. И ехать на ней нельзя, и ходко не пойдешь, зато следы оставляет заметные: рана на ноге кровоточит.
Вскоре Филипп и Кондрат увидели погоню. Радовались, что хитрость удалась. Оставив лошадь, захватив провиант и две турецкие винтовки, стали быстро отходить на север. К вечеру поняли, что турки могут их догнать. Ночью идти не решались, боялись, что могут свалиться в пропасть. Стемнело. Кондрат и Филипп подобрались к остановившимся на привал преследователям. Подождали, пока те отужинают и улягутся спать. Уставшие от дневного перехода, турки вскоре громко захрапели. Филипп с Кондратом, как кошки, тихо собрали ружья, повытаскивали из-за поясов спавших турок ятаганы. Зная несколько слов по-турецки, казаки, бросив в догорающий костер шапку патронов, закричали: «Встать! Казаки! Плен!» Турки вскочили, под хлопки патронов из костра сбились в кучу. Филипп с Кондратом, не давая им опомниться, хватали по одному, перетягивали руки за спиной, подвязывали к шее. При попытке освободить руки петля сдавливала горло. Турки не сопротивлялись. Они знали, что их армия на Балканах терпит поражение за поражением. Это были люди из местного селения. Их спешно мобилизовали, вооружили и отправили на преследование казаков. Среди них нашелся проводник, который не раз ходил в Грузию с товаром. Шли в дневное время: прятаться было не от кого, места глухие. На третий день вышли к Карсу.
Командование возило героев-казаков по частям, которые готовились к штурму Карса, рассказывая о подвиге разведгруппы, и особенно о Филиппе и Кондрате, которые вдвоем взяли в плен двенадцать человек и привели их в лагерь, связанных одной веревкой. От пленных узнали, что подмоги Карсу не будет. Войска, по указанию паши, были брошены под Плевну для спасения города. Казаки разведгруппы были награждены Георгиевскими орденами, а Филипп и Кондрат еще и именными кинжалами от командующего Закавказским фронтом.
6 ноября 1877 года Карс был взят штурмом. Деморализованные продолжительной осадой турки оказали лишь слабое сопротивление. Русские войска продолжали наступление в глубь Турции.
В январе 1878 года Турция приняла условия капитуляции. Весной стали выводить войска из тех мест, которые оставались за Турцией по условиям договора. Филиппу дел прибавилось. С утра до ночи приводил оружие полка в образцовое состояние.
В 1883 году по окончании срока службы Филипп вернулся в родную станицу. Повзрослел, возмужал. На Покров справил свадьбу со своим «ангелом души» – Феклой Павловной Диденко. Сказалась дедова наследственность – первые годы детей не было, потом пошли девчата. И только в 1890 году родился первый сын – Павел, за ним, в 1892-м, – Самуил, потом, в 1901-м, –Харлампий, а в 1903 году – Петр.
Когда принесли крестить Харлампия, батюшка в храме Фекле с Филиппом сказал: «Счастливые вы: день-то сегодня памятный – святого чудотворца Харлампия. Назовем младенца его именем». Мать ответила: «Слава Богу, что будет носить имя святого чудотворца!»