Знаний от этого не прибавится». После первой четверти на семейном совете было решено: Валентину надо начинать с девятого класса.
Маша валилась с ног, по ночам капризничала дочурка, днем подготовка к урокам, вечером занятия. Решили организовать семейный детский сад. Приносили и приводили детей к жене командира части, и по очереди кто-то из женщин оставался с ней досматривать за детьми.
Время бежало. В 1953 году родилась у них вторая дочурка – Олечка. Валентин получил аттестат зрелости и поступил заочно учиться в военное училище по полной программе в городе Благовещенске.
СТАНИЦА СЛЕПЦОВСКАЯ
1959 год – время замен и переводов офицерского состава Вооруженных Сил Советского Союза. При переводе есть право выбора военного округа, но всем хотелось в Киевский, Одесский, Московский, Белорусский, не было желающих в Уральский, Волжский, тем более в Северо-Кавказский.
Вызвали в штаб, спросили: «На замену записывался? Тебе сменщик приехал из Северо-Кавказского военного округа, из Чечено-Ингушетии». – «Я туда не записывался». – «Тогда будешь прозябать тут еще пять лет. Ты краснодарский, а это твой округ, дом недалеко».
Хотелось смены событий, офицеры рвались в европейскую часть Союза.
Станица Слепцовская когда-то называлась Сунженской, в 30-е годы 19-го столетия заселялась донскими, волжскими, уральскими казаками. После гибели боевого генерала Слепцова стала именоваться Слепцовской. Пережила все трагические события кавказских войн и гражданской междоусобицы. Рядом станица Троицкая – за красных, Ассиновская – за белых, Нестеровская – ровно посередине разделена рвом: что к горам – за красных, что к пахотной земле – за белых. Так сражались друг с другом терские казаки Сунженского отдела, пока не была создана Сунженская казачья республика, которая позже была упразднена и вошла в Чечено-Ингушскую автономию. Станица расположена в пойме реки Сунжа, в предгорье Сунженского хребта, в равной удаленности от Грозного и Орджоникидзе (так тогда назывался Владикавказ) – по пятьдесят километров в обе стороны. Впереди – Черный лес, за ним – Главный Кавказский хребет.
Июль. Жара. Из-за плетней висят кисти переспелой вишни. Лесополосы желтеют поспевающей жерделей. В полях уборка урожая. Днем и ночью идут интенсивные полеты. Погода позволяет. Вокруг станицы нарезают земельные наделы возвращающимся из Казахстана чеченцам и ингушам, которые до депортации жили в горных аулах. Дают безвозвратные ссуды, на которые спокойно можно построить два многосемейных дома. Станица закольцовывается когда-то враждебным народом. Правительство Хрущева ведет жесткую политику по созданию национальных кадров. Заменяется районное начальство: райком партии, райисполком, милиция, профсоюзы, торговля, руководство лесоперерабатывающего и винного заводов, табачной фабрики, председатели и состав правлений двух колхозов-миллионеров. Только в школах и больницах остаются русские: заменить их некому – тут надо работать, и выкладываться полностью. Русской молодежи работать негде. Уезжают в Грозный, устраиваются на нефтеперерабатывающие заводы. Казаки, нутром предчувствуя надвигающуюся беду, потихоньку выезжают из станицы к родственникам в Краснодарский и Ставропольский края, в Осетию и Кабарду. Идет негласное выдавливание казаков из станицы.
Валентин Коломиец в должности замполита авиационно-технического обслуживания входит в лекторскую группу райкома партии. Вечерами, когда не было полетов, выступал с лекциями и докладами в клубах станиц, а по воскресеньям – на полевых станах, разъясняя национальную политику правительства Хрущева. Дома бывал редко. Все заботы по хозяйству и воспитанию детей ложились на жену. Подросла старшая дочь Танюша, стала помощницей мамы.
Летом 1960 года авиационный полк переформируется в зенитно-ракетный, вооружается комплексом С-75М. Летный состав переучивается в городе Улан-Удэ.
В 1961 году полк становится на боевое дежурство по охране воздушного пространства города Орджоникидзе – столицы Северо-Осетинской АССР.
В 1963 году Маша подарила мужу долгожданного сына. Назвали Сергеем. Валентин, который в компании только пригубливал, тут на радостях три дня ходил навеселе. Маша радовалась не меньше. Смеялась, говорила: «Ну что, есаул, не исчезнет казачий род Коломийцев?»