Неприятие в этот мужской и почти однонациональный элитарный клуб также и москвичей объясняется страхом кремлевских руководителей перед людьми со связями в столице, которые обладают здесь достаточной базой для заговоров и переворотов. Предпочтение оказывается провинциалам-нуворишам, которые не успевают обзавестись в столице влиятельными знакомыми из разных сфер центральной власти — от партийной до военной и кагебешной, и полностью зависят от вождя-благодетеля.
Генсек, едва он становится Генсеком, будь это Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Горбачев, — начинает подстраховывать себя от возможного заговора или переворота, в результате которого он сам только что пришел к власти. Он укрепляет свою единоначальную власть путем окружения себя плотным кольцом «своих людей», собственных выдвиженцев, которым он доверяет и которые находятся в полной зависимости от него.
Так создаются кремлевские мафии: кавказская при Сталине, украинская при Хрущеве, географически еще более локальная — днепропетровская при Брежневе.
Из Кунцева, где со времен Сталина была расположена загородная резиденция кремлевских вождей, по центральной, незагруженной, так называемой «зеленой» части Калининского проспекта на полной скорости стал проноситься по утрам правительственный кортеж с освещенными фарами и усиленной охраной по бокам, спереди и сзади, и исчезал в воротах Кремля. Ровно в 5.30 вечера он появлялся оттуда снова и, сигналя и крутя разноцветными лампочками, мчался обратно в Кунцево, причем милиция останавливала все движение, а проходившие пытались отгадать, в какой из машин сидит Андропов. Скорее всего — в том черном лимузине с занавешенными окнами, который находился ровно посередине автоколонны. Так, во всяком случае, решили западные журналисты и на время успокоили мировое любопытство. Только на время, потому что все вскоре догадались, что это мистификация. Ее авторство, несомненно, принадлежало самому Андропову.
А перед открытием торжественного вечера в Кремлевском Дворце Съездов, посвященного большевистской революции, один из распорядителей с красной повязкой на рукаве и сияющей улыбкой на лице радостно и вполне искренне заверил иностранных гостей, что Андропов непременно на этот раз будет. Но вот дружной стайкой появились члены Политбюро, а Андропова между ними снова не оказалось. И здесь произошло нечто во всей кремлевской истории невиданное: члены Политбюро заняли свои места в президиуме, оставив в самом центре пустое кресло, многозначительный символ незримого, но грозного присутствия Андропова среди них. Это кресло определило зловещую атмосферу революционных торжеств 1983 года, которые больше походили на похороны. Тревожнее всех чувствовали себя члены Политбюро, разместившиеся по обе стороны это этого пустого кресла «в ожидании Бодо». Было очевидно, что никто из, них до самого конца вечера не знал, появится Андропов или нет.
Андропов успел еще один раз повторить свой фокус с креслом: 28 декабря, на сессии Верховного Совета. Самый престарелый член Политбюро, тогда 78-летний, похожий на труп премьер Николай Тихонов, уже в силу своего почтенного возраста с трудом соображающий, что вокруг него происходит, а тем более неспособный усвоить новые кремлевские правила, по ошибке чуть было не сел в кресло Андропова, но, вовремя остановленный своими более сообразительными коллегами по Политбюро, сразу же пересел на соседнее место, с которого в течение всего заседания нет-нет да и поглядывал с нескрываемым ужасом на кресло, в котором сидел невидимый вождь: «персона секретная, фигуры не имеет», как сказано в одной русской фантасмагорической повести.
В конце концов, если по Эльсинору свободно разгуливал призрак отца Гамлета, то почему не разгуливать по Кремлю призраку его таинственного хозяина, коли сам он уже был неспособен к подобным передвижениям?