— Знаете, я этого всегда боялась. Дело в том, что у нас в семье фамилия Ельцин пропадала. У папиного брата нет детей, у сестры — другая фамилия. Поэтому после замужества я и оставила девичью. Думала, если у меня родится сын, будет носить нашу фамилию. Папа всегда мечтал о мальчике, и, когда родился Борька, радости не было предела. Так у нас в семье стало два Бориса Ельциных. А я взяла фамилию мужа.
Так вот, когда Борис пошел в школу, я забеспокоилась, что фамилия будет ему мешать. Хотела, чтобы к нему относились как к мальчишке, а не как к внуку президента. К счастью, Борины учителя меня успокоили. Сказали, что в этом отношении я могу не волноваться…
Между тем у окруженного вниманием мальчика есть и другие корни — башкирские.
В принципе для друзей и сослуживцев профессора вся эта история особой тайной не была. И то сказать: сын Айрата Хайруллина Вилен с женой Татьяной Ельциной даже практику проходили здесь, в Уфе, в объединении «Башнефть»…
В книге «Исповедь на заданную тему» Бориса Николаевича ни слова нет о том, что его младшая дочь Татьяна в 1980 вышла замуж за своего одногруппника по МГУ Вилена Хайруллина и что у них впоследствии родился сын. Тогда по просьбе Бориса Николаевича, сославшегося на то, что у него нет сыновей и род продолжить некому, мальчика нарекли Борисом Ельциным.
Вилен — копия своей матери, Ляли Галимовны, красавицы, в которую Айрат Халилович влюбился с первого взгляда в театре и женился на ней уже через четыре дня после знакомства! Ляля Галимовна до пенсии преподавала в Уфимском авиационном институте. Из Виленчика она пыталась сделать образцово-показательного мальчика: сын с блеском окончил музыкальную школу по классу фортепиано и с золотой медалью — среднюю школу. Увлекался математикой, мама это поощряла.
Как-то сын открылся отцу насчет Татьяны. Отец, как обычно говорят в таких случаях, посоветовал сначала закончить университет, а потом уж думать о женитьбе. Но молодые настроены были серьезно.
…Странность эту Айрат Халилович до поры до времени даже не пытался объяснять. Во двор въехали машины «скорой», люди в белых халатах направились к нему в квартиру. На недоуменные расспросы хозяина «гости» отвечали односложно: плановое обследование. Увезли, взяли в пробирки кровь из пальца и вены — и привезли обратно.
А вскоре во время ежегодной научной конференции экономистов в Москве в номере гостиницы, где остановился Хайруллин-старший, раздался звонок. Товарищи из Свердловска непременно хотели познакомиться с уфимским экономистом. Стол был уже накрыт, имя первого секретаря Свердловского обкома партии произнесено, диагноз доложен: Вилен и Татьяна Ельцина без ума друг от друга. Свадьба назначена на 11 апреля! «Ладно, хоть здоровье в порядке», — только и подумал слегка потрясенный уфимский профессор, припомнив загадочный медосмотр.
…Хайруллиным не на что было жаловаться: Татьяна им нравилась — «девушка умная и серьезная», Наина Иосифовна тоже — «простая и сердечная»…А уж когда Бориска родился — вылитый Вилен и Ляля Галимовна, радости не было конца.
Татьяна взяла «академ» и жила с сыном в Свердловске, Вилен продолжал учебу в Москве. Бориска подолгу живал у уфимских бабушки с дедушкой.
Жизнь порознь разладила отношения молодых, и, наверное, тут не надо искать особых причин — так бывает и у королей, и у простых смертных. После окончания МГУ Айрат Халилович привез сына в Уфу — подальше от московских соблазнов, полагая, что время все расставит по местам. Вилен жил и работал в Уфе. Здесь он познакомился с другой женщиной. И у них родился сын Марк.
Татьяна Ельцина подала на развод. Никаких особых условий она не оговаривала. Вилен ответил письменным согласием, только просил суд не препятствовать ему во встречах с сыном. Больше он его никогда не видел. Ляля Галимовна несколько раз уже после развода ездила в Москву повидать внука — хоть немного с ним погулять, передать гостинцы, но в какой-то момент Татьяна попросила ее не травмировать ребенка, кроме того, у нее тоже появилась новая семья…
— У Бори есть охрана?
— Да. Ведь сколько нам было угроз! И звонили, и письма присылали… Служба безопасности приняла меры. И сейчас семья президента охраняется. Но все это угнетает…
— Скажите, а Борис Николаевич ругает Борю за плохие отметки?
— Он и нас с Леной никогда не ругал. В таких случаях обычно вообще ничего не говорил, но мне было достаточно и одного его взгляда. Кроме «пятерок», для папы оценок не существует. И если у меня в дневнике за неделю стояла хоть одна «четверка», то он никогда не расписывался… Точно так же папа сейчас ведет себя и с внуком.