За всё время пути мимо меня пронеслось несколько всадников, но ни один не соизволил остановиться, даже чтобы просто спросить, не нужна ли мне помощь. Размахивая руками, я чуть не бросилась одному под копыта лошади, но ничего не помогло. Мужчины лишь сурово кричали: «Дорогу», и спешили вперёд, забыв о моём существовании. Когда же небо разверзлось и хлынул холодный дождь, я окончательно утратила силу духа и замерла на несколько минут, подставив язык каплям. С самого пробуждения мне не довелось ни попить, ни поесть, и сейчас, спустя почти полдня, это начинало сказываться, силы постепенно покидали, и каждый шаг давался всё с большим трудом, нежели предыдущий.
С каждой проведённой под дождём секундой, моя одежда сильнее противно липла к коже и тянула меня к земле, заставляя горбиться под своей тяжестью. Хорошо, хоть ветра пока нет, мне не хватало только простудиться и не иметь возможности продолжить этот проклятый путь. Выбивающиеся из причёски короткие пряди волос пропитались влагой и капли стремительно стекали на лицо, вниз к подбородку и срывались с него, бросаясь в свободное падение. Самым противным оказались те из них, которые скатывались по носу и на какое-то время задерживались на его кончике, прежде чем сорваться.
Обхватив себя руками за плечи, я медленно шла вперёд, не останавливаясь и не обращая внимания ни на что вокруг. Всплески воды раздавались где-то сзади, но обернувшись, я не увидела ничего, кроме сплошной стены дождя и затянутого тёмными тучами неба над макушками деревьев. Если кто и ехал в мою сторону, то он терялся на фоне деревьев, или мои глаза настолько застилала влага и усталость, что мне не удалось его рассмотреть. Всё тело дрожало от холода, и когда ступня в очередной раз неудачно наступила на острый камень, то отозвалась слишком резкой болью. Вскрикнув, я сама не ожидала такой реакции на столь мелочную травму, но неудачно поставила ногу и споткнулась, упав в одну из образовавшихся на дороге луж. Теперь, помимо того, что вся одежда промокла насквозь, она была ещё и в грязи, пусть это и не так заметно сейчас, но стоит ей высохнуть, и я ещё пожалею о своём падении.
Сидя на земле посреди дороги в луже грязи, я закрыла глаза и уткнулась ими в ладони. Мне хотелось рыдать, громко, на всю округу и обязательно в голос, но гордость не могла позволить так поступить. Кто угодно другой мог, особенно оказавшись в столь незавидной ситуации, но только не я. «Ты – Веланика Кленская, дочь Велианта Криста, первого заместителя короля Брундерка и Богини тьмы, хаоса и разрушений, Вентиры Аполинарии Кленской. Ты принцесса Апатии и Брундерка, наследница двух королей, в конце-то концов. Ты не имеешь права рыдать в луже посреди дороги неизвестно где.» – прокручивая это в голове, я постаралась взять себя в руки, собраться с силами и снова встать, но руки тряслись от холода, кожа посинела, а ноги ныли ещё и от усталости и боли из-за ран и мозолей, причём с такой силой, что я почти их не чувствовала. Вот не хватало мне острых ощущений дома, и, пожалуйста, теперь на всю жизнь точно хватит, если удастся понять, что же происходит.
Попытавшись оттолкнуться от земли, я пошатнулась и снова рухнула в лужу, но в этот раз только на колени, ударившись ими о твёрдое дно. Мысленно выругавшись, я чувствовала, как дождь барабанит по затылку, а капли противно стекают с коротких прядей волос на кожу, чтобы сорваться ещё ниже и продолжить свой путь.
Склонившись над лужей, я смахнула влагу с глаз тыльной стороной ладони, ещё больше намочив их, но благодаря этому смогла чётко рассмотреть отражение своего лица. Стоило мне его увидеть, как земля ушла из-под ног, и если бы я не сидела на ней, то точно упала бы. С поверхности мутной воды, усеянной следами падающих капель, на меня смотрела незнакомая девушка. Сколько ей было лет, я не знала, но явно не больше двадцати. Лицо слишком идеальной формы, оно сужалось к подбородку только в самом низу. Щёки не впалые, но подчёркивали скулы. Мокрые волосы, собранные на затылке, казались чёрными, но внутренний голос подсказывал, что когда они высохнут, то будут куда светлее. Россыпь веснушек в области носа и на щеках придавала внешности слишком детский вид, но ребёнком девушка явно не была.
Больше всего меня поразили глаза. Либо роль сыграло освещение, либо цвет воды в луже, но они выглядели жёлтыми, и мне с трудом верилось в это, ведь прежде я не встречала такого цвета глаз. Нет, я точно начинала сходить с ума от всего происходящего и это пугало ещё больше. Почему, сидя в луже, посреди неизвестной дороги, я смотрю на отражение лица, которое мне не принадлежит, но здесь нет никого, кроме меня, а значит – оно моё. Мне захотелось закричать от ужаса, охватившего меня с головой. Он, крик, застрял где-то в горле.