Петр Иванович сразу испытал чувство неподдельного животного ужаса, увидев англичанина, а тот сразу это почувствовал. И юрист и Зоя Георгиевна стояли перед столом, а Эктон не спеша начал говорить:
— Петр, я знаю, что ты хороший юрист. Как ты считаешь, по действующему российскому законодательству чиновники имеют право продать гражданина России на опыты иностранной организации? — мягким шипящим голосом спросил сэр Джон, и Петру стало еще страшнее.
— Нет, сэр, — испуганно пробормотал он. — А для чего нужно официально оформлять подобные вещи? Ведь многое можно сделать, если по другому это назвать…
— А такие мысли уже ближе к сути, — усмехнулся Эктон. — Так ты можешь придумать, как это назвать?
— Нужно знать, о чем речь — все еще испуганный, но уже обретающий уверенность сказал юрист.
— О чем речь? Есть один русский старик с паранормальными способностями. Их исследование представляет большой интерес для научного отдела нашей корпорации. Для того, чтобы их исследовать, нам хотелось бы иметь документ, подписанный представителями местной государственной власти, о том, что они продают нам его…
— Ну, такой договор они, конечно, не могут подписать, но ведь может быть создана какая‑то научно — исследовательская международная программа, в рамках которой… могут быть какие‑то издержки… Что вы собираетесь с ним делать?
— Да в принципе ничего. Просто с ним будет беседовать профессор.
— А зачем тогда вообще какие‑то документы?
— Вы это не поймете, пока, — сказал сэр Джон и обернулся к Зое Георгиевне: — Зоя, а ты не приглашала пока Петра войти в наш клуб?
— Нет пока.
— Думаю, что он вполне созрел для этого.
— А что за клуб? — спросил Петр.
— Всему свое время, — загадочно сказал сэр Джон. — Ты можешь идти.
Когда юрист вышел, заместитель министра наконец задала интересовавший ее вопрос:
— А на самом деле: зачем вам нужен какой‑то договор?
— Мне не нужны бумажки, мне нужна душа того, кто продаст священника на опыты, — спокойно сказал сэр Джон. — А душа этого юриста, похоже, и так наша.
Валерий Петрович
— Что же тогда предпринять? — спросила Зоя Георгиевна сэра Джона.
— Поговори с этим забавным пьяницей Валерием Петровичем открыто; для него настал час выбора; он либо станет нашим, либо не сможет жить прежней жизнью.
— Что делать, если он откажется?
— Сделай вот что… — и знаком подозвав Зою к себе, Эктон что‑то прошептал ей на ухо.
… Валерий Петрович еще только немного пришел в себя, когда заместитель министра, лукаво улыбаясь, поманила его в соседнюю комнату с той, где он сидел с англичанами, Сергеем Владимировичем и своей похрапывающей начальницей. Он неуверенно поднялся и медленно подошел к ней.
— Что случилось?
— У меня к тебе деловое предложение, Валера.
— Какое же?
— Я смотрю ты парень геройский, тебе море по колено…
— Этого уж не отнять! — гордо заметил Петрович.
— Не то что твоя Нина Петровна, она не то что решить, даже понять ничего не может.
— А ты это заметила?
— Ну, конечно, заметила, глупенький, — Зоя Георгиевна на минуту чуть было не решила пококетничать, но, вспомнив тот позор, который только что пережила с Григорием, подумала, что не стоит.
— И чего же ты от меня хочешь?
— Английский фонд заинтересовался одним из пациентов Люсиного интерната.
— Это еще каким? — засмеялся Валерий Петрович.
— Да есть там у нее один странный священник.
— Ах да, я его видел как‑то. Он хороший, — вдруг грустно сказал чиновник.
— Хороший? — передразнила его заместитель министра. — Не знаю, чем уж он хороший, но ты на нем можешь неплохо заработать.
— В смысле?
— У него есть какие‑то паранормальные способности, которые интересуют английский фонд, который представляет сэр Джон. Им хотелось бы провести с ним ряд опытов, но чтобы все было официально, то есть нужно, чтобы ты подписал договорчик. С юридической стороны все будет идеально — я тебе гарантирую.
— Каких еще опытов? — глаза Валерия налились кровью.
— Откуда я знаю? Каких‑то. Правда, может старичок этого не пережить. Но тебе‑то какая разница? Ты лично получишь тридцать тысяч евро.
— Ах ты… — Валерий Петрович покраснел. Казалось, что сейчас он ударит Зою.
— Что, мало? Ладно, последняя цена: тридцать миллионов рублей, — сказала та, по — своему истолковав неожиданную вспышку гнева Петровича.