— Им так и положено.
Настоятель опять наполнил рюмки и решил разрядить обстановку:
— Джером К. Джером в свое время дал достаточно остроумный совет: «Восторгайтесь красотой урода, остроумием дурака, воспитанностью грубияна, и вас будут превозносить до небес за светлый ум и тонкий вкус». Я поступаю именно так и ни разу не пожалел.
— Ты известный дипломат, — засмеялся гость. — Только всем об этом не рассказывай. Не нужно выворачивать свою душу наизнанку. Мне всегда вспоминаются слова Сартра «Если вы снисходительны к себе, снисходительные люди будут вас любить; если вы растерзаете соседа — другим соседям будет смешно. Но если вы бичуете свою душу — все души возопят».
— Не нужно душу наизнанку выворачивать, — подтвердил архимандрит Аристарх. — А как в Англии относятся к религии?
Отец Василий начал издалека:
— Английская литература конца 19 — начала 20 века пропитана ожиданием чего‑то загадочного. От своеобразного романтизма Оскара Уайльда мы восходим к мрачной мистике Вирджинии Вульф — поэзии, в которой истина является нам изменчивой, зыбкой, неуловимой. В ее творчестве, как и в трудах ее единомышленников, чувствуется желание объединить музыку и прозу, стихи и живопись. Желание выйти за грани того, что определяет канон, в то же время ограниченность временными и вещественными рамками — все это делает борьбу беспредметной и жизнь бессмысленной… Признаться, мне жаль англичан, да и не только их, когда наиболее талантливые люди, разбрасывались в поисках эфемерной «истины» и не видели настоящую Ее возле себя и, в лучшем случае, просто вписывались в рамки нашего «общепринятого» мещанского мироощущения…
— Я бы сказал, что все это вообще не о том, — возразил архимандрит Петр. — В Англии есть и Льюис, и Честертон, и Толкин и, конечно же, митрополит Антоний. Но мы поговорим об этом завтра днем, если тебе это интересно, отец Аристарх. У Православия в Англии есть уникальный опыт, который митрополитом Антонием был описан. Правда, там есть и сложности, но тебе они ни к чему. Ты не обидишься, если мы посидим еще вдвоем — ты трезвый, а мы уже нет, и у нас есть о чем поговорить друг с другом?
— Конечно же, нет, — сразу встал отец Аристарх. — Но завтра с интересом послушаю о православной Англии.
Каким стал интернат
А интернат разительно изменился. Валерий Петрович за те полгода, которые там лежал, сумел на себе почувствовать каково его пациентам. И сделал все, чтобы переломить ситуацию.
Среди прежнего состава коллектива были те, кому доставляло удовольствие издеваться над больными, например, как бы случайно уронить на них что‑то тяжелое или пролить судно. Поэтому некоторых сотрудников пришлось уволить, но многие относились к пациентам плохо, только потому, что так здесь было принято и достаточно легко приспособились к новым порядкам.
Ольга, став главной медсестрой, занималась этим обновлением среднего и младшего медицинского персонала. Некоторые ее при этом проклинали, угрожали ей. Две санитарки — Роза и Клара — алкоголички неопределенного возраста, наиболее плохо относившиеся к пациентам, грозились даже, что ее убьют. Оля не жаловалась, но Валерий Петрович узнал об этом. Он нашел Розу с Кларой и сумел так их запугать, что они пришли к главной медсестре и на коленях со слезами на глазах просили у нее прощенья.
— Что вы им такое сказали? — удивлялась потом она.
— Ничего особенного. Что у меня есть препарат, который вводится для того, чтобы человека парализовало. Если им интересно, как он действует — пусть вспомнят, что было со мной. Так если они будут так себя ввести, то этот препарат будет им введен, когда они этого меньше всего будут ожидать, возможности у меня для этого есть. И оформим мы их в наш интернат, а ухаживать за ними будет одна из их подружек, такая же, как они.
— У вас правда есть такой препарат? — со страхом спросила Ольга. — Это же очень страшно!
— Да нет, я просто пошутил.
— Но разве можно так издеваться над людьми? Они чуть не умерли от страха!
— А им можно угрожать тебя убить?
Но постепенно все страсти улеглись. И некоторым из медсестер и санитарок стало даже нравиться ухаживать за больными: Ольга на примере директора сумела научить их смотреть на это так, что они могут сами оказаться в любой момент в такой ситуации, и что будет с ними тогда? Так что, делая сейчас что‑то хорошее для больных, они делают это для себя: к ним так будут относиться, когда они окажутся в подобной ситуации, а если будут стараться, то, возможно, им повезет, и они по ту сторону никогда не окажутся. Наиболее внушаемые настолько этим прониклись, что главной медсестре пришлось даже их успокаивать, объясняя, что не парализует их только от того, что они один раз случайно забыли вовремя сменить судна.