— Интересно: предвидел он те нестроения, которые принесла его кончина? — задумчиво спросил архимандрит Петр.
— Он очень просто на это смотрел. У него есть такие слова: «Наше дело — сеять. Как земля воспримет семя, как Бог взрастит его — не наша ответственность. Есть такое слово, которое мне очень дорого, латинская поговорка Fructuat dat pereat: пусть он приносит плоды, с тем, чтобы в свое время самому исчезнуть… Я не знаю, что будет с нашей епархией. Я думаю, что в какой‑то момент она послужит семенем будущего Православия здесь, что тогда все здешние православные сольются в одно, и будет, возможно, не Сурожская епархия, и не греческая Фиатирская епархия, и не Сербская епархия, а нечто новое, может быть — Православная Церковь Великобритании и Ирландии».
— Но не возникла же? — недоверчиво сказал хозяин.
— Мы не знаем будущего. И все‑то доброе рождается из скорбей и искушений, — ответил отец Василий.
Архимандрит Аристарх был очень благодарен за то, что познакомился с опытом архипастыря, создавшего епархию в такой непростой стране, как Англия. Единственное, что его занимало — это то, как один из близких к митрополиту Антонию людей — епископ Василий (Осборн) мог совершить столько необъяснимых поступков.
— Не было ли среди его друзей лорда сэра Джона Эктона? — задал он мучавший его вопрос.
— Не знаю даже, — растерялся отец Василий. — А что?
— Это его кошмар! — серьезно сказал архимандрит Петр. — А, может быть, оба они кошмар друг друга! Но ведь пора и успокоиться: все ведь в прошлом, не так ли?
Но архимандрит Аристарх знал, что встреча с сэром Джоном ему еще предстоит.
Мысли сэра Джона
Сэр Джон в это время сидел на веранде с Григорием Александровичем и вместе с ним пил коньяк, к которому в последнее время пристрастился. Утром они должны были вылетать в Россию. Как ни странно, выпив, он становился добрее, если это слово было еще к нему применимо и, во всяком случае, более разговорчивым.
— Ты знаешь, Гриша, очень много интересного сейчас происходит в мире. Наши силы крепнут. Скоро мы подойдем к созданию единого всемирного государства. Но что‑то нам все время пока мешает…
— Что? — равнодушно спросил Григорий Александрович, залпом опрокинув целый стакан рома.
— Ты забавно пьешь, — заметил сэр Джон. — Помнишь, у Стивенсона: «Пей, и дьявол тебя доведет до конца… и бутылка рома».
— В вас что: опять проснулся проповедник? — недовольно спросил Григорий, которому лорд во время их долгих пьяных разговоров кое‑что рассказал о своей жизни.
— Нет, конечно. Мне просто очень интересно наблюдать в развитии за некоторыми вещами… Скажи: ты уже видишь тех сущностей, которые обступают сейчас тебя?
— Нет, что я шизик что ли?
— А ты мне при первой встрече рассказал, что видел меня во время алкогольного психоза?
— Я не хочу об этом вспоминать, — резко ответил Григорий Александрович.
— Значит, ты уже видел, но это лишь очень маленькая толика, — удовлетворенно заметил Эктон. — Они записывают каждый твой шаг, а потом предъявят счет…
— А вам? — защищаясь, спросил Григорий.