-Ваше величество… - не вставая, мужчина приветливо махнул рукой. Вид у него был задумчивый, но не мрачный, как я втайне боялась.
-Утро доброе, дорогой брат, готова выслушать новости, что вы так любезно поспешили мне сообщить.
Он слегка приподнял бровь, а затем, пожав плечами, кивнул на свиток, лежащий на небольшой стопке бумаг.
-Прочти сама.
Протянув руку, я развернула плотный желтый лист.
«Ваше Величество», - чернели, выведенные знакомым почерком строчки, - «после тщательных поисков, в архивах Варута, был обнаружен манускрипт, датированный началом нашего тысячелетия. Понадобилось некоторое время, чтобы перевести текст с древнего Северного наречия. Большую его часть представляли исторические заметки современника битвы при Аммона-Рете, переписанные с учетом более поздних сказаний. Однако далее попалась довольно интересная подробность. Думаю, герцог сумеет пояснить, что именно имелось в виду в сказании о бегстве Арматея с полей Амонно-Рета. Выдержку привожу на Древнем, чтобы максимально избежать искажения.
Перевернув страницу, я нахмурилась и, бегло взглянув на Парамана, продолжила вслух:
-Когда дракон восстал из-под земли, и человек по имени Морло отдал ему свою плоть, волна ужаса покрыла поле, убивая всякого, кто не преклонял колен. Король Арматей приказал отступать на север и, великими жертвами увел часть войск к Бартайоте. Тогда же он созвал Великий совет... - мой голос дрогнул: страшные картины собственного прошлого вихрем ворвались в память. Глубоко вздохнув я взяла себя в руки и продолжила: - Думаю, это ответ на все наши вопросы. Сокрушить змея можно таким же способом, как когда-то был сокрушен дракон. Хоть он и не был уничтожен до конца, со смертью Морло лишился почти всех сил, именно поэтому ему понадобился Миэль. Мы должны вынудить Орден заключить договор, и когда Земар-ар сольется с плотью избранного сосуда - убить его. Не знаю, насколько верна догадка, но я немедленно возвращаюсь в Замок.
Я перечитала послание еще раз, но уже про себя… Да, пожалуй, Карл именно это имел ввиду. Нам не было необходимости пресекать род.
-Что скажешь? - тихо спросил герцог, и я с удивлением уловила в его голосе нотки нетерпения.
-Думала, это ты найдешь, что сказать.
-Якир прав, мне нечего добавить. В подробности вдаваться не буду – уже не раз говорил, что хочу жить спокойно и в достатке.
-Так ничего и не изменилось, верно?
-Ты знаешь, что я чист, Лирамель. К чему эти подозрения? Есть повод?
-Повод можно найти для любого из нас, нужно только как следует поискать… Но я тоже считаю, что Якир прав: необходимо вынудить Орден пойти на крайние меры… – я на миг замолчала, задумавшись, стоит ли посвящать Парамана в мысли, которые высказал в письме Карл. - Думаю, на этот раз избранным станет лорд Фирсар. По крайне мере, пока все указывает именно на это: он был приемником Тарэма, угрожал мне в Пате, да и недавнее покушение… Единственное, что немного сбивает с толку, это его прямое участие - слишком глупо.
Параман покачал головой.
-Не уверен, Ли, не уверен…
-Почему?
-Они хотят восстановить Совет, а для этого нужны главы всех родов. Фирс несет в себе две реки – Валлоров и Каэлов. Если он заявит, что восстанавливает род в пользу последних, то окажется лучшей кандидатурой, ведь место Главы Каэлов до сих пор официально пустует … По крайне мере, я поступил бы именно так. Род Каэлов заметно поредел после известных событий, и упускать такой шанс глупо. А вот на роль избранного – одиннадцатого, скорее всего, выберут человека, не принадлежащего ни к одному из родов.
-Почему?
-Это логично: никто не захочет уступить и в итоге найдут нейтральную кандидатуру, – кузен усмехнулся.
-Есть какие-нибудь предположения?
-Никаких.
Мы немного помолчали.
-Хорошо… - задумчиво произнесла я и еще раз пробежала глазами письмо. - Вопрос оставим отрытым. Гораздо важнее сейчас понять, как вынудить последователей Земар-ар сделать то, что нам нужно.
-Это как раз не сложно, - он встал и подошел к окну. - Пару законов, направленных против Ордена, несколько громких арестов… И официальный прием в Замке, спустя какое-то время.
-Так и сделаем. Над законами я подумаю сама, а тебя прошу выбрать тех, кто станет красной тряпкой - нам ведь не нужны важные люди, верно?
-Как ты? - неожиданно спросил Параман, заставив меня вздрогнуть.
Отведя взгляд, я пожала плечами.
-Сейчас не до горя, слишком много предстоит решить. Спасибо за заботу, но Али-Нари, я думаю, нуждается в ней больше.
-Не найти слов, которые могли бы утешить в такой потере. Слава Богу, есть Лирд - теперь она живет им одним.
-Знаешь… - мне хотелось сменить тему, в которую свернул наш разговор. - Я бы желала в ближайшее время переговорить с мальчиком. В тот день, когда все это произошло, он несколько раз мелькал возле Карла и, думаю, мог кое-что знать.
-Он же совсем дитя, Лирамель!
-Дитя или нет, а знать может, - упрямо возразила я.
Мужчина кивнул:
-Хорошо, я передам твою просьбу, когда заеду к сестре.
Мы еще немного поговорили о ближайших планах и разошлись. Пора было заниматься текущими делами - без брата, все нудные обязанности легли на мои плечи, и ненавистный кабинет, который Карл так и не дал переделать, стал вторым домом. Сев за стол, заваленный всевозможными документами и картами, я решительно взяла перо и достала свой дневник. Капелька чернил упала на белую страницу и расплылась неровным черным пятном.
«Лирамель Валлор», - немного коряво написала я и усмехнулась, задумавшись, добавлять ли остальные свои имена или обойтись одним.
Еще после минуты размышлений, ниже появилась первая строчка: «Сегодня утром меня разбудил смех. Дети играли с Флоран. Рада, что они приходят в себя. В детстве горе всегда забывается быстрее…». На этом терпение закончилось, и я раздраженно закрыла томик.
-Не получается у меня, Карле! Незачем все это… - вздохнула я и вновь обреченно погрузилась в созерцание бумаг.
Воспоминания о сегодняшнем утре перетекли в тревогу о сыне. Я как никто знала, что такое темнота и одиночество, поэтому сердце болело. На долю бедного мальчика выпадало слишком много горя - это пугало, но с другой стороны придавало сил идти веред. Я понимала, что никто кроме меня не может помочь ему и восстановить справедливость. Когда тот, кого сильно любишь, зависит от тебя, появляются силы, чтобы свернуть горы. Эллад как никто другой был достоин короны и, видит Бог, я должна была сделать все, чтобы он ее получил!
За окном небо заметно потемнело… Тяжелые свинцовые тучи медленно ползли с запада на восток. В кабинете воцарился полумрак. В моей душе было немногим светлее – в сердце камнем лежала злоба на брата. Вернее даже не злоба, а что-то неопределенное и холодное. А ведь я любила его не меньше Карла, разве что несколько иначе, да и знала достаточно хорошо, чтобы понимать: будь выбор, он не поступил бы так, как поступил. Умом понимала, а сердцем принять не могла и не хотела. Я представляла, как больно ему было… Но это не могло потушить моей неприязни. И все же, жить с таким грузом не хотелось.
Затеплив свечу, я достала чистый листок и, боясь передумать, быстро написала:
«Дорогой Кристиан, ни слов утешения я не могу сказать тебе, ибо их нет, ни слов сожаления о своих словах, потому что они до сих пор горят во мне… Хочу лишь, чтобы ты знал: нам обоим нужно время, и надеюсь, когда настанет час увидеться вновь, стены, воздвигнутые судьбой, будут разрушены. Да хранит Бог твой народ и твою семью. Лирамель-Бонара, дочь Лирдана».
Скрутив листок в тоненькую трубочку, я встала и вынула из клетки белоснежного голубя.
«Лети крылатый вестник моей совести, принеси утешение двум сердцам»! – мысленно сказала я и открыла окно.
Курлыкнув, птица взмыла в грозовое небо и белой пушинкой устремилась на север.
Подул ветер, растрепал мои короткие волосы… Я облокотилась о подоконник и устремила взгляд вдаль, туда, где за лесом еще синело васильковое поле. По щекам горячими ручейками потекли слезы… Время, время, время! Я все еще жила, все еще видела это небо и землю, а сколько раз уже приходилось прощаться с ними! Но никогда, даже в страшном сне, не могла бы представить, что все так обернется. Увы, невозможно наперед узнать будущее. Можно было только надеяться и идти, не оглядываясь, чтобы воспоминания не причиняли боли, ибо боль лишала желания жить и бороться. Увы, я стала слишком самоуверенна, решив, что общие законы бытия изменяться ради меня одной.