— Я тебе приказывал атаковать? — прозвучал гневный голос главаря.
— Н-нет, сэр, — парень был напуган, и на миг Ринарии стало жалко его, но тут никак иначе, либо ты, либо тебя.
— Вот же, напугал девушку… Не стыдно?
— Да ладно, Курт, пусть уже идет умоется, молодой же еще совсем, кровь горячая, — прозвучал чей-то голос совсем близко к палатке.
Ри отпрянула от «стены» и поспешила осмотреться вокруг. Рядом со входом еще раздавались голоса, но она не решалась подслушивать более. Она слишком устала от пешего путешествия по бедра в снегах, да и страх только вышиб из нее оставшиеся силы… Палатка и правда была большая. Но, к своему удивлению, девушка не заметила, будто та была обустроена под главаря. Здесь не было карт, награбленных припасов, мешков с золотом и прочего добра. Только подушки, тюфяки, невысокие складные столики, сундуки и много пледов с меховой подложкой. А чего только стоила отгороженная от сквозняков плотными занавесками кровать. Та состояла из огромного тюфяка, стопки теплых одеял и горы пухлых подушек — идеальное место для ночлега.
Хищно улыбаясь, девушка опустилась на мягкую постель и сняла с пояса тяжелый меч. До неё доносились ругательства и звуки общего недовольства ночной гостьей, но бархатистый голос главаря грубо обрывал все пререкания. Подслушанное успокоило ее, ведь главарь защищал ее. И хоть он показался ей каким-то грозным, на деле, кажется, просто осторожничал.
Ри облегченно выдохнула, сняв мокрую обувь со своих замерзших ног, и опустила их на устланный коврами пол. Стопы так замерзли, что она даже не почувствовала прикосновение обнаженной кожи к грубому материалу. Ее мягкие сапоги явно не подходили для такого холодного места, но вряд ли с этим она уже что-то сделает, главное — не заболеть.
Сомнения не оставляли ее. Зачем этот мужчина так злобно смотрел на нее и устраивал допрос, так просто на самом деле впустив ее в самую роскошную палатку. Словно разыграл представление. Раздумывая над этим, Ри стянула ремень, сняла с себя шубу и, когда осталась в одной только рубашке, в палатку вошёл главный. Он сразу понял, что принцесса заняла самую удобную кровать в палатке.
— Я так понимаю, выражение «чувствуй себя как дома» тебе знакомо… — ухмыляясь, он осмотрел девушку с головы до ног, а после его взгляд задержался на её обуви.
— Не жалуюсь, — сказала она, прикрывая одеялом просвечивающую через тонкую ткань рубашки грудь.
— Ты в курсе, что с такой обувью ты получишь обморожение? — Глядя ей прямо в глаза, спросил мужчина.
— С чего такая забота? — Удивленно подняв брови, спросила Ри.
Но мужчина проигнорировал ее язвительное замечание и спросил:
— Как тебя зовут, и что ты здесь делаешь?
Ри нахмурилась, отвечать не хотелось, но она сделала это и почти честно:
— Зовут Ри, но зачем здесь я — не твоего ума дело.
Мужчина ухмыльнулся, подошёл ближе и наклонился к ее лицу:
— Ри, — он взял напряженную девушку за плечо, крепко сжал и произнёс, нагло усмехаясь, — мои парни тебя боятся, однако меня никто обмануть еще не смог, ты хоть и умелая, но за ночлег, пожалуй, заплатишь.
Девушка побледнела и громко сглотнула. Он оказался умнее, чем ей показалось. Она опустила взгляд на свои замерзшие ноги и испуганно спросила:
— И чего ты хочешь взамен, разбойник?
— Я не разбойник, и странно, что ты не поняла этого, называй меня лучше Курт… — он выжидательно посмотрел на нее и, словно не увидев должной реакции, ухмыльнулся еще шире.
— Чего же ты хочешь, Курт? — спросила, подрагивая от волнения, Ри.
— Ублажи меня, и можешь идти с нами хоть до самой столицы, — откровенно посмеиваясь, ответил ей Курт.
— Ты с ума сошел? Какое «ублажи»? Я тебе что, шлюха? — Разозлилась девушка.
— Ты одна здесь… — намекнул Курт на ее отчаянное положение, словно издеваясь над подрагивающей от страха девушкой.
Эти слова вызвали глухое раздражение у Ри, и она, гневно сверля его взглядом, злобно прошипела:
— Как можно быть таким ублюдком?
— Будешь оскорблять меня и уснешь сегодня связанная, — сказал с усмешкой мужчина, отпуская ее руку.
Ри совсем не понимала, чего он добивается своими заявлениями, и ее отчасти напрягал его навязчивый допрос, отчего в ее голове возникало весьма справедливое желание — двинуть ему чем-то тяжелым.
— Курт, отстань от меня, платить мне тебе нечем… Приставучий ты черт, если хотел меня взамен на ночевку, то надо было говорить об этом сразу, а теперь нечего мне тут заявлять! — Ее гневная тирада возымела эффект, но явно не ожидаемый.