В личном деле Чердынцева не было никаких фотографий, кроме уставного снимка самого капитан-лейтенанта, - совершенно обыкновенного, такого, какими украшают кадровики десятки тысяч личных дел красноармейцев и командиров по всей стране. О дочери в личном деле сведений содержалось и вовсе на полстроки - правда, Гурьев отметил: имя хорошее, настоящее, "несовременное". Вот и всё, подумал он. Конец маскировки, вся бутафория - псу под хвост. Проклятье. Как такое могло получиться?!
– Я учитель, - Гурьев вздохнул. - Литературы.
– Не рассказывайте, раз нельзя, - невзирая на полотенце, Даша исхитрилась пожать плечами. Она почти совсем успокоилась - удивительно быстро, и её больше не колотила нервная дрожь. Ах, молодость, молодость, подумал Гурьев. Есть всё-таки хоть какие-то преимущества. - Вам же нельзя. Я понимаю.
И опять посмотрела, - нет, вовсе не на хронометр и не на браслет. На два - Даша не знала, как правильно они называются, - предмета, висевших у Гурьева на шее на длинных цепочках. Один - из металла, похоже, серебряный, и ещё один, поменьше - из неизвестного Даше светлого камня. Гурьев отрефлексировал её взгляд:
– Ну да, - подтвердил он, придавая голосу необходимые беспечные модуляции. - Нельзя. Я только что приехал. Сегодня. Замечательный у вас город. Зелёный, солнечный, тихий - просто прелесть. А осназ - это что такое?
– Не смейте таким тоном со мной разговаривать, - сказала девушка, и глаза её сверкнули так, что Гурьев весь подобрался. - Я не певичка из кафешантана, а мой папа - капитан боевого корабля. Так что я знаю, что такое осназ. Понятно?!
Вот оно, решил Гурьев, вот оно. Как же это?! Не бывает такого. Не бывает, и всё!
– Извини, пожалуйста, - он вздохнул. - Конечно, я тоже знаю, что такое осназ. И ещё много чего знаю. И я не стану никогда больше разговаривать с тобой, как с певичкой из кафешантана. Никогда. Обещаю. Честное слово. Простишь меня?
– Прощу, - кивнула Даша. - Только если слово держать будете.
– Буду, - без всякого лукавства подтвердил Гурьев. - Но я действительно работаю в школе. А самбо - это хобби.
– Это не самбо, - очень спокойно и тихо возразила девушка. - Такого самбо не существует. Вы обещали.
– На самом деле это именно самбо, - резко, словно кнутом, стеганул голосом Гурьев. Не хватало мне ещё тебе историю создания универсальной боевой системы докладывать и свою выдающуюся роль в её разработке и развитии, усмехнулся он мысленно. - Но ты права: на соревнованиях по самбо такого не показывают. И не будут показывать. Никогда. Я доходчиво излагаю? - И тотчас же, микшируя угрожающие нотки, улыбнулся: - Как считаешь, получится из меня учитель?
– Наверное, - Даша не очень неуверенно и с некоторой как будто опаской опять пожала плечами. - А где вы работать будете?
– В Первой школе.
– А я там учусь, - вдруг улыбнулась Даша. Улыбка была такая, что Гурьева едва не опрокинуло - мгновенная, неожиданная и разящая, как ночной выстрел в лицо. - Десятый "Б". Правда? У нас в школе?
Он кивнул, стараясь смотреть куда-нибудь поверх головы девушки. Лихорадочно пытаясь понять, на кого она так удивительно, невероятно похожа. Похожа до такой степени - Гурьев готов был поклясться: эти глаза, эту мимику, моторику - он уже где-то видел. Где? Когда? И не мог никак вспомнить, - он, с его феноменальной от рождения, а потом развитой годами специальных упражнений зрительной памятью. Он даже испытал нечто, отдалённо напоминающее раздражение. Очень уж некстати оказалась внезапная "амнезия". Ну, а совпадение времени и места - просто не лезло ни в какие ворота. А тут ещё - такая улыбка.
– Правда. Значит, отец - капитан корабля. А это случайно не военная тайна?
– Нет. Капитан-лейтенант Чердынцев, эскадренный миноносец "Неистовый", - она так гордо это сказала, и так вскинула подбородок, - Гурьева проняло до самой печёнки. - Типа "Дерзкий". Который после "Новика" строили, того, балтийского, знаете?
– Знаю, - Гурьев сдержанно кивнул. Ну, надо же. - Он где, дома сейчас?
– Нет. Он… на работе. Мы с ним вдвоём, моя мама умерла, когда я родилась. Ну, просто, чтобы вы не боялись спрашивать. Я её даже не помню.
– Ясно. Что это за публика такая была? Может, расскажешь?
Он всё ещё надеялся, что это обычная история - хулиганы к девушке прицепились. Уже знал: это не так, но всё-таки - теплилась ещё надежда, крошечная совсем.
– Я их так, в лицо видела, некоторых. И… этого тоже. Только я с такими не вожусь.
А вот это даже я понимаю, подумал Гурьев.
– Вы ведь его не убили? - вдруг тихо спросила Даша.
– Нет, - отрезал Гурьев. А если да, подумал он, то что - будем вызвать милицию, составлять протокол и садиться в ДОПР? И почему мне так настойчиво мстится, что я напрасно не вышиб этой твари мозги на песок?! И небрежно махнул рукой: - Оклемается к вечеру. Далеко нам до места вашей с отцом постоянной дислокации топать?