Рэйчел встрепенулась, снова услышав голос Осоргина:
– Плохо, что мы очень часто плетёмся в хвосте у событий. Взаимодействие с разведкой очень непросто складывается - не смотря на всё, что мы для них делаем, да и своих людей в Рейхе у меня практически нет, можно сказать… Извините, миледи. Я вас перебил.
– Ничего, ничего, Вадим Викентьевич. Мне очень важно знать ваше настроение, поэтому не стесняйтесь. Так как насчёт коридора? У вас ведь есть план, не правда ли?
– Есть, - кивнул Осоргин. - Мы ведь не первый день готовимся.
– Я помню, - кивнула Рэйчел, - кажется, вы были вполне удовлетворены результатами.
– Да. Как и генерал Матюшин. Конечно, "Бейтар" - не настоящая армия, но… Они ничего, - он вдруг улыбнулся. - Понятливые. Может, и выйдет из них со временем толк. Есть план, разумеется. Но всё же не от нас, на самом-то деле, зависит.
– Я понимаю. Увы, - Рэйчел посмотрела в окно. - Если бы всё зависело только от вас, мне не о чем было бы волноваться.
– Ситуация не внушает мне оптимизма, миледи.
– Я слушаю, Вадим Викентьевич.
– Британия не располагает сколько-нибудь серьёзной сухопутной армией, готовой выступить на континенте. Это очевидно любому, кто хоть немного интересуется проблемой.
– Французы?
– Там нет ни одного серьёзного военного специалиста, понимающего стратегию глубокой операции, так блестяще разработанную в России и так превосходно применяемую гитлеровцами.
– Сколько, по-вашему, продержится Варшава?
– Если это продлится хотя бы до начала ноября, миледи, можно считать такой прогноз наилучшим. Но… сомневаюсь.
– Получается, времени у нас нет вообще.
– Да, миледи. Получается, так.
– Пессимистический прогноз?
– Две недели.
– О, Господи! Мы же не успеем!
– В условиях немецкой оккупации мы, разумеется, действовать не сможем. Это исключено.
– Я понимаю, - Рэйчел прикрыла ладонью глаза. - Господи, услышь наши молитвы… Да, ради всего святого, не забудьте сообщить всё Сигэру-сама[19]. Я так понимаю, что должна теперь докладывать вам свой маршрут?
– Маршрутом займутся офицеры, - Осоргин вздохнул. - Просто сообщите ваше расписание, миледи. Мне кажется, вы слишком много думаете о второстепенных задачах.
– Никто ничего не должен заподозрить. Это и есть самая что ни на есть первостепенная задача.
– Хорошо, миледи. Куда вы направляетесь сейчас?
– Сейчас - в Мероув Парк, - Рэйчел зябко повела плечами. - Пожалуйста, сообщите Тэдди, я должна срочно с ним переговорить. Потом, в зависимости от того, как сложится, придётся, вероятно, навестить Их Величеств. Не уверена, что они смогут меня сегодня принять, но попробовать необходимо… Если не сегодня, то, в крайнем случае, завтра. Доктор Вейцман?
– Его доставят к вам, миледи. Это улажено.
– И не забудьте о профсоюзах. Они - один из ключевых элементов.
– Да, леди Рэйчел.
– Тогда послезавтра - первый лорд Адмиралтейства. Вероятно. Всё будет ясно после беседы с Его Величеством.
– Я распоряжусь подготовить материалы для встречи с Его Величеством, - наклонил голову Осоргин. - Это всё?
– Пока - да.
– Ещё какие-нибудь поручения или пожелания?
Рэйчел замялась. Помолчав несколько секунд, она встала и опять шагнула к окну. И так, сцепив на животе побелевшие пальцы и стоя спиной к Осоргину, что позволяла себе лишь в одной-единственной ситуации, спросила преувеличенно спокойно, даже бесцветно:
– Какие-нибудь новости от… него, Вадим Викентьевич?
– Никаких, миледи, - отрицательно качнул головой Осоргин. - Пока - никаких. С Москвой мы поддерживаем контакт в обычном режиме. Поступающие сведения касаются почти исключительно внутреннего положения в России, миледи. Мы внимательно изучаем данные, ничего особенно интересного непосредственно для вас и для работы банка там - пока - не происходит.
– Но что же? Неужели ничего не меняется в России? - без улыбки спросила Рэйчел, поворачиваясь лицом к Осоргину.
– Конечно, меняется. Меняется многое, многое, сразу и везде. Очень многое, но в то же время - не всегда и не совсем так, как мы ожидали, и как нам хотелось бы. Но ведь так всё и должно происходить, совершенно в соответствии с планами, - Осоргин хрустнул пальцами, и, увидев, как поморщилась Рэйчел, смешался. - Простите.