— Подъём, тролли идут, — прошептал один из дежурных, расталкивая спящих. Те мгновенно вскочили на ноги и, похватав вещи, без лишних вопросов побежали в противоположенную от опасности сторону. Но уйти без боя им не удалось. Поняв, что их заметили, «мертвецы» с рёвом и подвываниями погнались за людьми, уже не пытаясь двигаться бесшумно. Стычка длилась всего пару минут, и большую часть происходящего от меня скрыли стволы деревьев, поскольку группа успела отбежать, а я, на всякий случай, осталась на месте, чтобы не привлекать лишнего внимания. К тому же «мертвецы» и так для меня практически невидимы в это время суток. Человеческие вопли и рёв «мертвецов» слились воедино, после чего подо мной пробежали тёмные тени, которых я заметила только потому, что одна из них тащила мужчину. Тот не кричал, только слабо подёргивался то ли в агонии, то ли теряя сознание. К моему удивлению, люди не бросились в погоню, а, наскоро обработав полученные раны и подобрав брошенное имущество, быстро отправились в путь. О попавшем к «мертвецам» мужчине никто не заговорил, его вещи достались девушке, которая, единственная из группы, тихо плакала, но почему-то так и не попросила отправиться на поиски. Через некоторое время один из провожатых положил ей на плечо руку и тихо сказал:
— Мне, правда, очень жаль. Но ты и сама понимаешь, что мы не можем так рисковать, — женщина кивнула сквозь слезы. — Вот доберемся до лагеря, найдешь себе новую пару. Ты здоровая и с приданым к тому же. Такие всем нужны, — она стряхнула его руку и отвернулась. — Ну, как знаешь. Но ты всё-таки помни, что надо не печалиться о потерях, как бы горьки они не были, а думать о будущем и устраивать свою жизнь.
Цинично. Но из всех пятерых он единственный хоть как-то попытался ободрить страдающую девушку. Другие просто молчали, делая вид, будто ничего не произошло. Так, в тишине, и прошла большая часть пути.
Гигантская луна уже медленно опускалась на восток, из-за чего по вечерам становилось очень светло, и даже когда шёл дождь, она вкупе с солнцем совместными усилиями освещала лес. В это время суток группа и вышла в обжитую местность.
То тут, то там во мху попадались протоптанные тропинки, капустные кусты у ручьёв торчали голыми пеньками с ободранными листьями, а в местах скопления папоротников земля находилась в таком состоянии, будто её пропахал трактор. Ещё где-то через час я увидела людей. Большую группу людей. Проводник сильно приуменьшил их количество, скорее оно оценивалось не десятками — а сотнями представителей рода человеческого. С непривычки мне показалось, что здесь собралось всё население полумиллионного города. В основном, люди жили в широких зарослях кустов у той самой большой реки, которую я нашла неделю назад. Человеческий лагерь растянулся почти на полкилометра чуть ниже по течению реки и кончался только там, где в неё впадал другой поток — поменьше, достигающий всего четырёх дюжин метров в ширину.
В этом своеобразном лагере, чаще всего, встречались одиночки или небольшие группы, но иногда попадались более крупные объединения, до нескольких десятков человек. Я сосредоточенно нахмурилась и ещё раз осмотрела поселение. Если рассматривать имущественный вопрос — большинство находилось примерно на уровне тех, кто привел меня сюда. Это очень странно, более того, как-то даже нелогично. Не могли же вещи просто взять и пропасть? Даже если предположить, что, уходя, приходилось бросать часть имущества, всё равно слишком мало. Подозрительно мало. Ну не стали бы люди бросать вещи. Разве… разве что им действительно угрожала огромная опасность, и приходилось выбирать между жизнью и имуществом…
Внизу то тут, то там горели и дымили костры, куда не посмотри — везде вытоптанный мох и люди, люди, люди. Поняв, насколько отвыкла от общества, я поднялась повыше, чтобы отдохнуть, и решила перенести первый контакт на завтра. Даже здесь, наверху, отчётливо ощущался запах дыма, и был слышен гул людских голосов, хотя из-за шума крон становилось невозможно понять, о чём идёт речь. Устроившись на ночь, я ещё долго прислушивалась к шуму, поднимающемуся снизу, и чувствовала себя вполне счастливой. Может, мне нет необходимости присоединяться к толпе, достаточно просто находится неподалёку? К тому же, наверняка, именно этот вид керели сделали своими наследниками, а значит, существа там, внизу, представляют для меня реальную угрозу. С другой стороны, оставшись рядом с ними, я получу шанс лучше узнать будущих врагов и даже, возможно, смогу разрушить планы керел. С этой мыслью я и заснула.
76 сутки. Над человеческим лагерем в джунглях
Выспавшись и перекусив, я спустилась пониже и, укрываясь за ветвями, ещё раз осмотрела лагерь и обнаружила одну странность. Хотя местные люди похожи на землян, но всё-таки сходство отнюдь не абсолютное. И самым большим отличием являлось большее разнообразие расцветок тела и волос. Больше всего встречалось людей с от смугловатой до темно-смуглой, медной, коричневой, чёрной и явно отливающей в красноту кожей. Но попадались ещё и белокожие, ярко насыщенно желтокожие и даже травянисто-зелёные. Расцветки волос, в отличие от земных, тоже оказались расширены вплоть до сочно жёлтого и зелёного. Будто мало этого, нередко удавалось увидеть странные сочетания, например, чернокожего блондина. Самое удивительное, что даже на жёлтую и зелёную окраску соседей люди реагировали совершенно спокойно, как будто так и должно быть. Впрочем, может они и не понимают, что что-то не так? Вон, мне до сих пор приходится перебарывать себя, чтобы не оценить их с точки зрения своего вида: существами со слишком короткими пальцами и деформированной фигурой.
Ещё выяснилось, что с начальным имуществом всё не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. Хотя вопросов от этого только прибавилось. Вещей, подаренных керелями, некоторые из людей действительно почти не имели, хотя у большинства всё-таки что-то оставалось, пусть и не в большом количестве. Отдельные личности находились в гораздо лучшем положении, явно сохранив значительную часть материального наследия. Однако не это удивляло, а то, что у немалой группы народа вещи хотя и есть, но какие! Меховые шубы, бензопила (без бензина), музыкальные инструменты, газосварочный аппарат (естественно, тоже не работающий), игральные карты, котёл, явно сделанный из какого-то вышедшего из строя прибора, велосипеды, подзорная труба, куполообразная птичья клетка, мотоциклетный шлем, ласты и множество других забавных, но маловажных для выживания предметов. При этом часто случалось, что у их владельцев простых ножей-топоров и прочих ценных вещей или вовсе не видно, или они есть в количестве одного-двух экземпляров. Но ведь, наверняка, спасали в первую очередь самое нужное в хозяйстве? Почему же, например, вон у женщины, которая почти прямо подо мной, нож только один, а нарядов — несколько штук? Нет, я бы списала всё на элементарную глупость, если бы она в них наряжалась. Но зачем спасать вместо оружия или посуды непрактичную в лесу одежду, а потом использовать её в качестве матраца, сумки и прихватки? Ерунда какая-то получается.
Так ничего и не придумав, я слазила наскоро перекусить и снова спустилась пониже, только теперь для того, чтобы проследить за поведением людей. Вскоре стало ясно, что большинство из них подчиняются темнокожему шатену. Мускулистый, одетый в широкие штаны неопределённого цвета, он как будто излучал силу, власть и уверенность в своих возможностях. К нему постоянно подходили люди: кто с вопросами, кто с просьбами, а кто и с докладами о выполненной работе, и, когда шатен говорил, его голос вливал в собеседников новые силы. Устроившись неподалёку от него, чтобы лучше разобраться в местных порядках, я долго смотрела и слушала, не переставая поражаться количеству выполняемых работ. Сергей, так звали лидера, большую часть времени находился в движении, он координировал добычу пищи и сбор хвороста, распределял дежурства по лагерю, разрешал споры, но наибольшее внимание уделял постройке плотов. Насколько я поняла, на них люди планировали сплавиться вниз по течению до тех мест, где уже не встречаются тролли. Видимо, они ещё сильнее, чем мне казалось, если несколько сотен людей, даже объединившись, предпочитают не связываться с этими монстроподобными созданиями.