— Согласен. Почему ты присоединилась к посвящённым? — я так удивилась, что уронила клубень.
— Каким посвящённым? Я не с ними, — попробовала разубедить блондина, но тот только рассмеялся.
— Так все твою группу называют: «посвящённые в упрямство». И думаю, что именно это название приживётся, а вовсе не какой-нибудь «орден», — пояснил Дет, подкапываясь под соседний куст.
— Ну, наверное, потому, что мне показалось, что их точка зрения похожа на мою, — сумбурно высказала я свои соображения вслух. — То есть, что мы в каком-то плане имеем похожие идеалы. Я имела в виду… — окончательно запутавшись, я замолчала. Пытаясь собраться с мыслями, потёрла лоб запачканной в земле рукой.
— Ладно, будем считать, что ты ответила на мой вопрос, — сжалился надо мной блондин. — Теперь твоя очередь.
— Как ты меня выследил?
— Очень просто. Ты так спешила, что на всём протяжении своего пути по бокам оставила небольшие выдранные кусочки мха, — я облегчённо вздохнула, пообещав себе в следующий раз лучше заметать следы.
— У тебя есть цели? Я имею в виду не такую мелочь, как например, накопать папортошки про запас, а именно глобальные цели, — пояснил Дет. — Например, с какой целью ты присоединилась к группе?
Да что он всё время задает мне такие вопросы, на которые я сама не знаю ответа?
— Ну… э… Построить совместную цивилизацию? — нерешительно предположила я.
— Нет, так не пойдет. Ты что, сама не знаешь, чего хочешь? — возмутился блондин.
— Почему же, в общих чертах знаю, — нерешительно возразила я.
— И?.. — я неопределённо пожала плечами. Ну, как можно высказать то, что чувствуешь, но описать не получается?
— В таком случае, почему бы тебе не уйти от них и не присоединиться к какой-нибудь другой группе?
— Не хочу, — что-то уже второй человек предлагает мне покинуть учёных.
— Прошу тебя как следует подумать, чего ты на самом деле хочешь, к чему стремишься. За что ты готова бороться, и куда согласна вкладывать свои силы. Сейчас у нас есть уникальная возможность переиграть всю историю человечества. Не осознав, чего ты хочешь, ты не сможешь ничего сделать. Будешь просто плыть по течению.
— А сам-то ты знаешь, чего хочешь? — скептически спросила я.
— Разумеется, — уверенно подтвердил Дет. — Ладно, ты как следует подумай, а потом поговорим, — предложил он. — Разрешаю задать ещё один вопрос. Но только один, раз уж договорились соблюдать очерёдность и взаимность.
Я помолчала. Не потому, что не знала, о чём спросить, наоборот, долго не могла выбрать всего один вопрос, столько их роилось в голове. В конце концов, остановилась на том, который показался мне наиболее актуальным.
— Объясни, почему на тебя не напал тролль? — Дет рассмеялся.
— Не ты первая этим интересуешься, — пояснил он, вытирая выступившую в уголку глаза слезу. — Те, кого ты называешь троллями, тоже люди. Зачем им нападать на братьев по разуму?
Я возмущённо засопела.
— Это не ответ!
— Не хуже твоего, — улыбнулся блондин. — Ладно уж, — добавил он вставая и складывая выкопанные клубни в свёрнутый кульком широкий лист. — Понимаешь, время убедило меня, что они по сути своей не слишком агрессивны. Нет, честно, — заверил меня Дет, заметив недоверчивый взгляд. — Особенно, если знать, как себя вести при встрече с ними и понимать их настроение.
— Не верю! — вскочила я. — Если бы всё было так просто, то откуда столько жертв? Вон, когда отчаливали, их, говорят, больше пятисот собралось! Это ли не агрессия?!
— А я и не стремился общаться с разозлённой толпой, — на мгновение заглянув мне в глаза, подмигнул блондин. — Но, случайно встретив одного или небольшую группу, можно достаточно легко уйти невредимым… разве что часть вещей потерять.
— Но почему тогда столько погибших? — всё ещё не могла понять я.
— К сожалению, большинству людей свойственно судить о других по себе. А такое поведение часто ошибочно. К тому же, — грустно пожал плечами Дет, — гораздо легче обвинить врагов в том, что они монстры и их следует уничтожить, чем пытаться найти другой выход. Поэтому я и здесь. Несмотря на все недостатки, решение Сергея избежать конфликта, а не вступать в него, мне ближе. Оно дает нам время.
— Время для чего?..
Блондин не ответил. Слегка поклонившись на прощанье, он удалился в сторону плотов. Подумав и дополнив корзину клубнями, я отправилась туда же.
90 сутки. Река
Только мне показалось, что погода начала налаживаться, как опять на целый день зарядил дождь. Под грохот грома и стук тяжёлых капель медленно проходили часы. Не то, чтобы я ощущала особенную скуку, просто в джунглях привыкла к более деятельному образу жизни. К вечеру Надя, как обычно, позвала меня помочь с пациентом. К моему удивлению, эта низенькая относительно остальных учёных иссиня-черноволосая бледнокожая женщина с довольно большими грустными глазами, несмотря на внешнюю мягкость и безобидность, не боялась ни крови, ни грязной работы. Нет, ей не нравилось прочищать гноящуюся рану, но руки не дрожали, и она не разу не отказывалась от участия в лечении.
Заметив, что очередной «лист» его медицинской карты заканчивается, я отправилась к стеллажу с толстыми обрезками бамбука и большими кусками коры.
Неправда, что если лишить людей бумаги, они перестанут записывать необходимые им сведения. При желании человек всегда найдет ей замену, что в данном случае и произошло. Для записей учёные использовали широкие стебли бамбука, выцарапывая буквы ножом вдоль растительных волокон на междоузлиях, а также крупные куски коры, на которых в отличие от твёрдого бамбука удавалось делать записи хорошо заострённой палочкой. Поскольку всю попавшуюся мне на глаза кору уже покрывали различные надписи, начиная от сложных математических и химических формул и кончая шутливыми стишками и расчерченными полями для игры в крестики-нолики или морской бой, пришлось воспользоваться самым толстым, а значит, и наиболее удобным обрезком бамбука. Единственное лезвие учёных оказалось занято, а своим имуществом я, несмотря на сложившиеся обстоятельства с острой нехваткой колюще-режущих инструментов, наотрез отказывалась делиться, поэтому, вытащив нож, присоединилась к компании врачей, приготовившись записывать под диктовку.
За прошедшие дни пациент так и не пришёл в себя. Каждый час мы измеряли его пульс, температуру и частоту дыхания, а также смачивали губы и ротовую полость тёплой кипячёной водой. Два раза в сутки проверяли состояние раны, осторожно очищая её от гноя. До сих пор состояние, на мой взгляд, не улучшалось: больной весь горел и усыхал прямо на глазах, рана загнаивалась. Зеленокожего тоже не радовало состояние пациента: каждый раз, проводя осмотр и проверяя карточку, он витиевато ругался латинскими терминами.
— Там черви завелись, — сказала Надя, убирая прикрывающий рану мох. И Росс, и я заинтересовались этим сообщением и наклонились к больному. Действительно, в нагноившейся плоти ползали мелкие червеобразные личинки. Поймав одну, я проверила её на анализаторе, предварительно переключив последний на вид, к которому принадлежали учёные. Неядовита. Но это почти ничего не меняет.
— Думаю, что их надо убрать. Некоторые, наверное, уже успели заползти внутрь, — поделилась сомнениями Надя. Я ещё раз внимательно осмотрела червей.
— На Земле личинки некоторых мух помогали очистить рану от гноя и омертвевших тканей, не повреждая здоровые, — поделилась я своими воспоминаниями.
— А ещё мухи на Земле заразу переносили, — возразила Надя, брезгливо раздвигая края незашитой раны. Там тоже оказались мелкие черви.
— Не могу отрицать, — кивнула я. — К тому же, неизвестно, чем питаются эти конкретные личинки. Так что даже и не знаю, как лучше поступить.
— Оставим как есть, а там посмотрим, — за всех решил Росс, заглянув в старую бамбуковую медицинскую карту.
— А если?..
— Если заметим негативное влияние червей — сразу уберем. Всё равно я так и так склоняюсь к тому, что мы потеряем пациента. Так что ему уже ничего не повредит.
— А я надеюсь, что он выживет, — тихо сказала Надя. — Он для меня уже почти как родной, — но её вздох показал, что надежда очень слаба.
— Лучше не надеяться, — буркнул зеленокожий. — Тогда, если умрёт, расстраиваться не станешь, а выживет — всё равно обрадуешься, — и хотя голос Росса прозвучал сердито, мне показалось, что в глубине души он тоже хочет, чтобы пациент поправился. Но чисто ли из человеколюбия или просто потому, что вложил силы в его здоровье? Я искоса смотрела на Росса и чувствовала просыпающееся тепло. Этот зеленокожий хищник, такой циничный и упрямый, начинал мне нравиться. Нет, он по-прежнему каждый раз вызывал раздражение, и страх перед ним не ушёл, но только теперь я поняла, что, несмотря на всё это, привыкла к Россу.