К вечеру мы выявили два типа личинок, которые приносили скорее вред, чем пользу, и выбрали их из раны, что заняло немало времени, поскольку одни из них прятались в прогрызенных в тканях, но, к счастью, неглубоких ходах.
Ночью меня разбудили, огорошив сообщением, что наступила моя очередь дежурить. На недоуменный вопрос, в чём состоит моя задача, математик пояснил, что надо всего-то следить, чтобы плот не сносило с центральной части реки, а пока русло идёт ровно, почти не изгибаясь, это совсем лёгкое задание. После этого Игорь сказал мне будить Юлю в три и передал свои наручные часы, чём-то похожие на командирские. Они выглядели довольно массивными, но оказались лёгкими, хотя и сделаны из материала, на ощупь напоминающего металл. К моему удивлению, циферблат часов состоял из двух окружностей чисел: внешняя имела восемьдесят делений, а внутренняя — тридцать два. Но стрелки вроде три, как обычно: секундная, минутная и часовая. Подойдя к математику, я поинтересовалась, почему циферблат разделён именно так.
— Всё очень просто, — сонно ответил Игорь. — Сутки здесь равны двухсот пяти тысячам пятидесяти шести земным секундам, это я вплоть до одной десятой секунды выпытал у керел. Потом посчитал, что если увеличить длину каждой секунды на сто двадцать пять стотысячных, то время вполне можно будет разделить на тридцать два часа по восемьдесят минут, каждая из которых по восемьдесят секунд. Тогда я подумал, что таким образом измерять время гораздо удобнее, чем мучиться и переводить каждый раз, используя земное, вот и заказал такие часы. Они у меня по-местному показывают. На это, кстати, большую часть своих вопросов и потратил, — с лёгким оттенком грусти добавил он.
Дежурить действительно оказалось достаточно легко, поскольку до смены мне пришлось подкорректировать путь плота всего один раз, и то я обошлась всего лишь недолгой фиксацией греблей в специальных пазах с одной стороны плавсредства.
91 сутки. Джунгли
К полудню следующего дня мы пристали к берегу для добычи продуктов питания, и я с удовольствием покинула поднадоевшее плавсредство. Вопрос об охране плота опять решали в последний момент, и снова дежурить остался математик. Сделав две ходки за фруктами, я отправилась просто прогуляться по джунглям, как это привыкла делать обычно до того, как присоединилась к группе, — то есть, передвигаясь по верхнему ярусу леса.
Джунгли дружелюбно встретили меня намокшими от дождя ветками. По наиболее сухим местам коры деловито сновали древесные муравьи. Стайка небольших обезьянок, недовольно переговариваясь, поспешила перебраться на другую часть кроны, когда я перепрыгнула на занятое ими дерево. Как будто впервые любуясь окружающим миром, я наслаждалась свободой движения после почти полутора суток, проведённых на ограниченном пространстве, и внутренней свободой, которую ощущала, только когда удалялась от людей на достаточно большое расстояние. Лишь здесь, среди зелёных листьев и упругих капель дождя, я становилась независимой сильной личностью. Да, я начала привыкать к учёным, но пока общество ни одного из них не может заменить этой дикой свободы. Свободы от обязательств и норм повседневной жизни. Здесь, наверху, каждый раз возникал соблазн вообще не возвращаться, но, как и раньше, я смогла перебороть себя. Нельзя уходить сейчас. Вот когда они поселятся где-то в одном месте, тогда уже можно будет подумать о том, чтобы покинуть группу, ведь всегда будет возможность вернуться. Я улыбнулась. А ведь, наверняка, большинству гораздо труднее отвыкнуть от общества, чем приспособиться к людям. Мне — наоборот. Странно, но почему-то это отличие не испортило настроения, возможно, я просто начала привыкать, что уже «не человек», как говорил Росс.
Только через пару часов я заметила, что слишком удалилась в джунгли, и поспешно отправилась в обратный путь. Не хочется, чтобы плоты ушли без меня, хотя, скорее всего, их вполне возможно догнать по берегу. Добравшись до реки, спустилась пониже, чтобы видеть землю, и приступила к поискам остановившегося каравана плотов. Как обычно, я представляла примерное направление на лагерь, но не его точное месторасположение.
Вскоре увидела людей, но не тех, которых искала и, к сожалению, даже не троллей. У последних можно посчитать смягчающим обстоятельством их болезнь. Эти же… Три мужчины жестоко избивали четвёртого. От явной несправедливости такого действия я чуть не вмешалась. Нет, разумеется, лезть в драку было бы величайшей глупостью, но захотелось высунуться и с безопасной высоты прокричать что-нибудь типа «я всё вижу». Но, заметив у одного из агрессоров лук, я резко передумала, ведь неизвестно, насколько хорошо он умеет им пользоваться и, дав понять, что в курсе их дел, не подставлюсь ли я под удар. Пока я колебалась, ситуация разрешилась сама собой: прекратив избиение и забросав неподвижную жертву мхом, мужчины удалились в сторону лагеря. На всякий случай, подождав несколько минут, я спустилась вниз. Убрав с тела мох, положила пальцы на шею, пытаясь прощупать пульс. Жив. Но без сознания. Сильной внешней кровопотери не наблюдается, но без переломов явно не обошлось, так что нельзя исключать внутреннего кровотечения. Что теперь делать? Тащить жертву к остальным? Ну, во-первых, я не настолько сильна, а во-вторых, это может только повредить, если у него травмирован позвоночник. Отправиться звать на помощь и оставить полумёртвого мужчину одного? Но всё решилось само собой. Из леса вышли три девушки, две из которых были вооружены луками, и я поспешно спряталась за дерево. Но, похоже, опоздала, и меня успели заметить.
— Эй, кто там? Выходи! — скомандовала маленького роста, лишь немногим выше, но гораздо шире меня, шатенка с округлившимся животом. Заметив, что хотя женщины насторожились, но к оружию не потянулись, и подумав, что я успею укрыться за деревом, пока они натягивают лук, осторожно выглянула.
— Надо же, я думала, что там зверь какой-то незнакомый, а это мелкая! — с облегчением поприветствовала меня самая высокая из девушек. — Можешь это объяснить? — указала она на лежащего мужчину.
— Когда я подошла, всё уже так было, — не хватало только, чтобы на меня ещё и труп повесили. Все трое оценивающе посмотрели на меня, потом на избитое тело и с готовностью кивнули.
— Верю, — добавила шатенка, опустившись на колени и прощупывая пульс.
— Он жив, — сообщила я.
— Он ещё жив, ты хочешь сказать. Девчонки, готовьте носилки, — шатенка профессионально осматривала мужчину. Остальные без промедления приступили к заданию, с готовностью приняв мою посильную помощь. Глядя, с какой сноровкой они связывают жерди и ветки в конструкцию для переноса мужчины, я поинтересовалась:
— Уже есть подобный опыт?
— Нет, такого не было, — вздохнула высокая девушка. — Но вещи переносить приходилось. Да ещё мой бывший однажды умудрился ногу сломать, — я понимающе кивнула.
Всего за несколько минут крепко связанные скрученной из растительных волокон верёвкой носилки были покрыты небольшим слоем мха, и осторожно, в восемь рук переложив на них неподвижное тело, мы отправились к плотам.
— Уже как минимум второй раз какие-то уроды нападают, — поделилась со мной шатенка. — Похоже, из своих же, но узнать бы кто…
— Я их видела, — я вкратце рассказала, что происходило до их прихода.
— Это хорошо, что ты их видела, — я кивнула, невольно порадовавшись, что спутницы не стали осуждать меня за невмешательство.
Пройдя пару километров, мы добрались до лагеря, где, заметив нашу ношу, к нам сразу же подбежало несколько человек. Забрав у женщин и опустив на землю носилки, они склонились над пациентом, но уже через несколько минут почти потеряли интерес.
— …уже мёртв, — донеслись до меня их слова. Я вздохнула и отправилась к нашему плоту. Стоило ли прилагать столько сил, если человек всё-таки умер?