— Нет, не угадала, — покачала головой Юля. — Идите сюда.
— Кабаны очень любят папортошку и регулярно раскапывают кусты, — широким жестом обводя вывороченные растения, сказал химик. — Но кабанам нравятся только молодые клубни, с тонким пробковым слоем, а зрелые, которые гораздо лучше хранятся, их совсем не интересуют. Поэтому, если прийти немного позже их, пока не начался ливень и клубни не унесло потоком, можно практически без труда набрать отборной папортошки.
Приглядевшись, я поняла, что Илья прав. Хотя с первого взгляда казалось, что кабаны почти ничего не оставили, немного поворошив верхний слой почвы, перемешанный с мхом, мы наткнулись на целые залежи клубней, причём крупных, почти один к одному, с толстой кожурой. Несмотря на то, что папортошки мы нашли много, наполнить все корзины остатками с кабаньего стола не получилось, пришлось подкопать десяток кустов на обратном пути. Но всё равно, даже учитывая большое расстояние, пройдённое нами до места пиршества кабанов, мы потратили почти в два раза меньше времени, чем если бы выкапывали все клубни сами. И качество папортошки вряд ли бы смогло сравниться с нынешним.
— Теперь я понял, как ты так быстро целый мешок отборных клубней набрать смог, — уважительно поклонился химику Игорь. — А я-то недоумевал, почему ты не просто на папортошку пари заключил, а на самую лучшую.
— Именно, — кивнул Илья. — Когда я увидел, что они из своей цитадели вообще выходить боятся, то понял, что пара часов пути — и я найду нетронутую папортошку. А где папортошка — там и кабаны.
— Интересно, пользуется ли ещё кто-нибудь таким способом добычи? — задумчиво потянула я.
— Кто-нибудь да пользуется, — уверенно заявил химик. — Но таких меньшинство. Ведь чтобы найти этот способ, надо не просто смотреть, но и видеть, а это не все умеют. Если честно, то насчёт папортошки не я первый понял, а Юля.
— Зато Илья нашёл, как не ссориться с троллями, — сделала встречный комплимент астроном.
— Тсс, — шикнула на них я. — Мы уже к плотам подходим, услышат ещё те, кому об этом знать не обязательно.
Освободившись от груза и немного отдохнув, я сделала две быстрые ходки за фруктами на ближайшие деревья, после чего, посчитав, что выполнила свою долю обязанностей, отправилась побродить вдоль плотов. И вскоре сделала вывод, что отличить цитадельских от остальных очень легко, и отнюдь не только по внешности, хотя и она сильно разнилась. Когда я только присоединилась к людям, ещё до отплытия, многие из живущих в лагере выглядели не столько худыми, сколько стройными и поджарыми, а сейчас и вовсе округлились и стали весьма упитанными. А эти, несмотря на то, что Сергей всех присоединившихся обеспечил достаточным питанием, до сих пор истощены, с резко выпирающими рёбрами и очень часто нездорово раздутым животом. Но главное, что отличало всех нас от цитадельских, так это отношение к окружающему миру. Для «стареньких» река и джунгли по берегам воспринимались ничем иным, как домом, кормильцем и другом, для беженцев — врагом, выжидающим удобного момента, чтобы вцепиться в глотку. Даже выгляди все одинаково, настороженные испуганные взгляды, нервные движения, постоянная скованность и какая-то скрытая агрессия в смеси с обречённостью легко позволили бы отличить цитадельских от остальных. Неужели всё это только из-за того, что наши перед объединением пару месяцев пожили одиночками или небольшими группами, а цитадельские сразу основали город? К моему огорчению, беженцы подтвердили мои опасения, стараясь скрыться или хватаясь за оружие, стоило только им меня заметить.
— Пантера, привет, а Оборотень тоже тут? — поздоровалась вышедшая из кустов Тёмная.
— Нет, его нет, — хмуро ответила я, рассматривая негритянку. Она, кстати, сильно отличалась от остальных цитадельских, как по внешности, так и по поведению. Не знай я её раньше, приняла бы за кого-то из «стареньких».
— Ну и хорошо, — к моему удивлению, женщина облегчённо вздохнула. — Он тебя когда отпустил?
— Он вообще меня не отпускал, — холодно отрезала я.
— Отойдем, поговорим?
Я задумалась. Общаться с предавшим меня человеком не хотелось. С другой стороны, выслушав объяснения, можно если не простить, то хотя бы понять. Согласно кивнув, я отошла немного вбок от плотов и устроилась у берега.
— Прости, что так вышло, но я не могла пойти против Оборотня. Честно говоря, скажи ты раньше, что живешь с людьми, я бы тебя ни в жизнь с ним знакомить не стала. А вот с Марком могла бы. В любом случае, прошу прощения за то, что случилось, и рада, что с тобой всё в порядке.
— Ладно, — согласилась я, попытавшись представить, как бы я повела себя на её месте и придя к выводу, что, скорее всего, точно так же. — А Марк — это тот, на котором ты верхом ехала?
Тёмная смутилась.
— Просто он и бегает быстрее, и пираньи его не кусают, а меня бы заживо сожрали.
Я понимающе хмыкнула.
— Да, в этом плане у нас преимущество. Но ты уверена, что Марк достаточно разумный для нормального общения? Может, он такой же, как Оборотень.
— Нет, не такой. Я могу за него поручиться, — горячо встала на защиту мужчины Тёмная. — Оборотень зациклился на войне и мести, с ним ни о чём другом практически и поговорить-то не удавалось. А Марк — нормальный.
— А разве он не воевал с цитадельскими? — недоверчиво поинтересовалась я.
— Воевал, конечно, но ведь там ситуация такая сложилась, что даже я воевала, — вздохнула негритянка. — Люди из цитадели не желали мира ни с кем, хоть сколько-нибудь отличающимся от них. Представляешь, они даже всех зеленокожих или красноглазых людей перебили, а тут вообще тролли и оборотни. Вот если кто-то поставит своей целью тебя уничтожить, разве ты не станешь защищаться?
— Конечно, стану, — призналась я. — Но ведь можно было уйти подальше.
— Наверное, да, — на мгновение задумалась Тёмная. — Но, честно говоря, мне такое простое решение в голову не пришло. Да и потом, что будет, если они победят в этой войне? Не двинутся ли они дальше, уничтожая на своём пути всё, что хоть немного отличается от них самих?
Я поёжилась от услужливо нарисованной воображением неприятной картины.
— Илья считает, что цитадельские проиграют, и я тоже на это надеюсь.
— Ничего, если там Оборотень остался, то уж он-то постарается, чтобы проиграли, — нахмурилась негритянка.
— Почему? — я с интересом взглянула на неё.
— Цитадельские убили его жену и детей, да и потом…
— Жену? Из троллей? — азартно перебила её я, вскочив. Хоть бы не из троллей!
— Нет, такую, как ты.
— И как она выглядела?
— Похожая на тебя, только ростом чуть повыше, чем ты, с темнозелёными волосами и жёлтыми глазами.
— Насколько выше?
— Да совсем чуть-чуть, может, сантиметров на пять, — Тёмная с удивлением наблюдала за моей бурной реакцией.
— Значит, у нас действительно настолько сильные половые различия… А дети? Ты их видела?
— Нет, детей не видела, — покачала головой негритянка. — А что?
— Да ничего, просто я вообще в первый раз слышу о другой женщине моего вида, вот и хочется узнать поподробнее.
Тёмная понимающе улыбнулась.
— Ладно, теперь я пойду, а то скоро отплываем, а я ещё кое-что собрать хотела. Мир? — неуверенно уточнила она, вставая.
— Мир, — аккуратно пожав протянутую руку, согласилась я.
110 сутки. Река
На следующий день я перечитала записи в своём дневнике и пришла к выводу, что есть один всё ещё актуальный вопрос, ответ на который найти так и не удалось. Но сейчас, когда мы пусть ещё не друзья, но уже хорошие знакомые, вполне можно просто спросить. Не ответят, так не ответят, но хуже от этого точно не станет. Тем более, что об этой загадке я невольно вспоминала каждый раз, когда видела одного из временно переехавших к нам на плот мужчин — владельца нескольких велосипедов. Ну вот зачем спасать их вместо топоров, вёдер или ещё чего-нибудь, хоть насколько-то более полезного в джунглях?
— Давно хочу поинтересоваться, а почему у вас такой странный набор вещей? — начала я разговор за ужином. — Не верится, что никто из вас не назвал хоть что-то из самого простого и необходимого.
— Встречный вопрос, — улыбнулся Маркус. — Почему у тебя с собой только нож и украшения? Если, разумеется, не считать кольцо-определитель?