Росс побледнел.
— Да, это ужасно, — только и смог выдавить из себя он.
Людоедские склонности Росса и поведение зеленокожих в цитадели — вряд ли простое совпадение. Мне стало жутко. До этого я винила керел в том, что они привили моему виду другие инстинкты и привычки, а ещё в том, что обрекли хороших людей, например, Дмитрия, на превращение в троллей, и только теперь с ужасом осознала, что керели не обошли вниманием сомнительного качества ни один из трёх видов. Кто знает, какие ещё тёмные тайны хранят в себе наши новые тела?
— А к нам? — не удержалась от вопроса я.
— С оборотнями ещё раньше проблема возникла, причём та же, что и с людьми с кожей зелёного цвета. Единственный плюс — они не организовывали банд и преступали грань настолько откровенно, что мы их сразу же выгнали. Точнее говоря, не мы выгнали — а они сбежали, мы-то арестовать и судить хотели…
Я кивнула, вспомнив, как когда-то пыталась съесть Дмитрия.
На этом наш разговор заглох, и мы отправили Кесаря отдыхать. К вечеру ему снова стало плохо, началась лихорадка и бред, и едва успело стемнеть, как он скончался, так и не придя в сознание.
— Мой первый пациент умер точно так же, — задумчиво потянул Росс, осматривая тело цитадельского. — Сначала лихорадка почти на пять суток (здесь, правда, она была чуть покороче), затем период ремиссии на несколько часов, а вскоре — снова лихорадка и смерть. Можете называть меня идиотом, но я не понимаю, что такого есть у Таля, чего не было у остальных? Вскрытие провести, что ли…
— Нет, нельзя, — категорично запретил зеленокожему Дет. — И так боюсь, что эта смерть принесет нам беду. Наоборот, мы должны как можно меньше трогать его тело и вернуть при первой же возможности, вместе со всеми его вещами.
121 сутки. Джунгли
Как и следовало ожидать, после того, как весть о смерти Кесаря разнеслась по лагерю, отношения с цитадельскими стали ещё напряжённее, причём, что интересно, не только у нашей группы, а у большинства «не царских» людей. Нет, никто не решился прямо обвинять нас в убийстве, хотя краем уха я и слышала разговоры о том, что мы поспособствовали кончине пациента, но тем не менее, и без того натянутые отношения стали почти невыносимыми. Целое человеческое общество всё чётче разделялось на два больших лагеря: царские люди плюс пара небольших групп (одной из них являлась свинтусная) да цитадельские — с одной стороны, и остальные независимые группы плюс практически все одиночки — с другой. Это, скорее всего, приведет или к окончательному разрыву, или к открытому противостоянию. Предпочтительнее первое, поскольку последнего мне, естественно, не хотелось.
Невзирая на все трудности, мы продолжали анкетировать народ, потихоньку подбираясь к концу этого несомненно интересного, но утомительного занятия. Кстати, ненадолго уединившись в кронах и выйдя в Интернет, я с радостью отметила, что опрос на форуме пользуется гораздо большей популярностью, чем следовало бы ожидать исходя из опыта прошлой жизни. Ну, тем лучше.
Переделав все повседневные дела, я набрала в собственноручно сплетённую корзинку крепких фруктов и прошла по берегу, пытаясь сообразить, на каком из плотов живет Захар. И только уже почти пройдя мимо искомого плавсредства, вспомнила. Давно, ещё в самом начале сплава, разглядывая соседей, я обратила внимание на плот с весёлой компанией и отдельно сидящим… гривастым. Остановившись неподалёку, я посмотрела на его группу, но не заметила никаких приготовлений к празднику. Да и самого жениха не видно. Неужели он действительно решил переселиться на общагу? Немного понаблюдав за людьми рядом с плотом, с удивлением сделала вывод, что с первого взгляда они не кажутся такими уж вздорными и непримиримыми, наоборот, производят впечатление дружной и весёлой группы. Но я уже убедилась, что по первому впечатлению судить не стоит. Вон, когда-то своих друзей неумехами и неудачниками считала…
У общаг меня поймал Игорь.
— Что-то ищешь?
— Не знаешь, где может быть Захар?
— О! — непонятно чему улыбнулся математик. — Рад, что тебя тоже пригласили.
— А кого ещё? — в душе шевельнулось неприятное подозрение, что если бы не случайная встреча, я могла остаться единственной неприглашённой на своём плоту.
— Меня! — рассмеялся Игорь. — Ну, идём?
Но я не спешила.
— Игорь, слушай, как думаешь, это достаточный подарок? — с сомнением кивнула я на корзинку с фруктами. — А то у меня ещё бусы из косточек есть…
— И не вздумай, — взмахом руки остановил меня математик. — У свободных не принято дарить такие подарки. Фрукты взять можешь, но не дари — обидишь. А как угощение на общий стол — пойдет.
— Но почему? — растерялась я. — У него ведь свадьба! А на свадьбы как бы положено дарить подарки…
— Так сложилось. Свободные мобильность ценят выше, чем имущество. Поэтому и подарки на свадьбу у них дарить не принято — только приносить угощение для общего стола.
— Ты уверен? — меня всё ещё не покидали сомнения.
— Абсолютно! — Игорь покачал головой, удивляясь моему упрямству. — Как-никак, уже не первый раз на праздник хожу.
— Интересно, а почему я этого не замечала? — тихо пробурчала я себе под нос.
Математик промолчал, потянув меня к собравшемуся народу. Вначале я чувствовала небольшую скованность, боялась, что напугаю или испорчу настроение другим гостям, но, заметив, что никого не смущает моё присутствие, с облегчением присоединилась к празднующему народу и вскоре сама нашла ответ на свой вопрос. Даже если я и проходила мимо свадьбы, то могла просто-напросто не понять, что происходит, настолько сильно отличалась церемония от обычной.
Как раз в это время из-за кустов вышла невеста, невольно приковавшая моё внимание. Она держалась прямо и с достоинством королевы среди подданных. Как и все, голая, а на голове венок из бело-розоватых прибрежных цветов. Но если на остальных отсутствие одежды выглядело просто и естественно, то она держалась так, как будто нагота — это сшитое на заказ свадебное платье. Взгляд открытый, не презрительный, но немного снисходительный, как у Кесаря. Цитадельская! Как я сразу этого не поняла?! Может потому, что ещё ни разу не видела голого беженца?
— Она же цитадельская! — шёпотом поделилась своим возмущением с сидящей справа амазонкой.
— Ну и что? Любви неведомы границы, — так же тихо ответила мне она.
— Но ведь… — я замолчала, подумав, что не стоит высказывать свои опасения. А их было немало.
Насколько я знаю, единственный более-менее нормальный человек из цитадели — Тёмная. Да и у неё, если уж честно, есть немало неприятных черт. А тут и вовсе с трудом верится, что эта Марфа так запросто сменит своё отношение к оборотням. А если так, то не может ли она настроить Захара против нас? Я украдкой вздохнула. Честно говоря, очень не хочется терять союзников, даже неявных. Может, стоит поговорить с ним? Нет. Встряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Во-первых, у меня пока нет доказательств её предвзятого ко мне отношения (если честно, то скорее уж наоборот). Во-вторых, даже если негатив и есть, моё вмешательство, скорее всего, сделает только хуже. И, наконец, в-третьих, с чего я взяла, что Захар такой безвольный человек, что так запросто позволит изменить собственное мнение? Подумав, я решила не лицемерить, изображая бурную радость, но отнестись к молодожёнам доброжелательно и с уважением. Тогда, что бы ни случилось в дальнейшем, и как бы ни сложились наши отношения, я смогу не винить в этом саму себя. Украдкой оглядевшись, с облегчением и небольшим удивлением убедилась, что других цитадельских, кроме невесты, на празднике не наблюдается.
Главным отличием торжественной части церемонии являлось то, что новобрачным не нужен был третий, наделённый властью скрепить их союз. Только двое влюблённых, приносящих клятву верности друг другу до смерти… или расторжения брака по взаимному согласию. Вторая часть обещания одновременно и удивила, и позабавила: несмотря ни на что, в людях осталось немало рациональности, а в чём-то даже циничности.
После принесения клятвы, молодожёны отправились разносить праздничные блюда гостям. Небольшие кусочки мяса и фруктов, завёрнутые в съедобные листья, скорее являлись символом угощения, чем им самим. Я с интересом отметила, что Захар раздает порции мужчинам, а Марфа — женщинам. Задумавшись, откуда мог произойти этот обычай, почти пропустила момент, когда цитадельская подошла ко мне и протянула угощение, а заметив, вздрогнула и подняла голову. Цитадельская спокойно и с достоинством встретилась со мной взглядом, то ли совсем не испытывая страха, то ли тщательно его скрывая. От неожиданности я растерялась и смогла выговорить только банальное: