— Ладно, здесь — так здесь, — к ручью спустилась супружеская пара с обедом, и после того, как Вера аккуратно ссыпала в пробирку песчинки, мы приступили к еде.
Ближе к вечеру я включила компьютер и связалась с Игорем, сообщив о последних новостях и предупредив о том, что к ночи, скорее всего, не вернёмся. Чтобы не смущать хозяев, мы решили остановиться немного поодаль и быстро построили примитивный шалаш: пусть не сильно, но он всё же защитит от опасностей ночного леса. Костёр пока разжигать не стали, решив дождаться местных.
Намазываясь из колбы раствором моего пота, Юля захихикала.
— Я всё-таки дикарь, — поделилась она с нами причиной веселья.
— Почему? — не поняла геолог.
— Мне сейчас подумалось: здорово, что у нас репеллент хороший. С кабачёчками мы уже намучились, а без них и того хуже — пришлось бы одежду изобретать. Хоть из шкур, хоть из травы какой-нибудь.
Мы переглянулись, а потом дружно рассмеялись. Собралась компания нудистов! А ведь если подумать, то никто из свободных не стремился закутать тело, кроме как в целях защиты от насекомых. И куда только делось табу на обнажённость, крепко вбитое каждому из нас в прошлой жизни? Сейчас, хотя уже выделываем шкуры (пусть и не очень искусно), но одеваться в них никому даже в голову не приходит.
— А ведь и правда, — успокоившись, согласился с моими невысказанными мыслями Илья. — Так удобней, поэтому нет никакой причины одеваться, — приняв колбу из рук жены, он, в свою очередь, воспользовался раствором. — В конце концов, не думаю, что именно одежда делает человека цивилизованным.
— Смотря где, — наполняя обмывками вторую колбу, возразила я. — Но наши зачатки цивилизации её отсутствие действительно не портит.
Мы успели хорошо отдохнуть и обследовать окрестности, прежде чем нас отыскала взволнованная Вера, оставшаяся исследовать ручей рядом со стоянкой соседей.
— Народ, вы не поверите, — она вытерла выступившую на лбу испарину. — Хозяева кострища — не люди.
— Оборотни? Или тролли? — с замиранием сердца спросила я.
— Не те и не другие. Вообще не люди.
Мы переглянулись и, бросив все дела, направились в сторону найденного кострища. В слова геолога трудно поверить, не увидев собственными глазами.
Вечер 11–12 ноября 1 года. Джунгли — селение посвящённых
У огня сидели три обезьяны и поджаривали наколотые на прутья фрукты. Особи того же вида и примерно такого же размера (в полтора раза крупнее человека) часто составляли нам компанию по вечерам у костра в селении. Мы привыкли к их обществу, но близко к огню не подпускали из опасения, что они собираются выполнить работу непрошеных пожарных. Тогда я не задумывалась, но теперь картина предстала в новом свете: а что, если мохнатые обитатели деревьев хотели просто сготовить пищу? Окинув нашу компанию взглядом, самец предупреждающе улыбнулся-оскалился, обнажив чуть выступающие клыки, ухукнул, но отрываться от дела не стал.
— Вы уверены, что тут только три разумных вида? — спросила Вера.
— По словам Пантеры — да, — кивнула Юля.
— Так сказали керели, — пожала плечами я, наблюдая за действиями обезьян. — Не знаешь, как они костёр зажгли?
— Нет, когда я их заметила, он уже горел, — ответила геолог. — Животные не пользуются огнём, — добавила она.
— Молотоглав пользовался, хотя и не так. Да и другие не боялись, — возразила я.
Некоторое время мы молча наблюдали за владельцами стоянки. Наконец Илья не выдержал:
— Подождите здесь, а я попытаюсь наладить контакт, — сказал он нам.
— А если нападут? — опасливо поинтересовалась Юля.
— Наши тоже могли напасть, но ведь не нападали, — возразил химик. — Я буду осторожен.
Илья медленно, пригибаясь к земле и глядя куда-то в сторону, направился к огню. Обезьяны заволновались, самец окинул мужчину агрессивным взглядом и рыкнул. Сразу же после этого химик присел на корточки, в такую позу, из которой легко вскочить и убежать, опустил взгляд на мох под ногами и замер. Или поза подействовала успокаивающе, или то, что Илья перестал двигаться, но нападения не последовало. Наоборот, животные быстро успокоились и даже не начали вновь проявлять агрессию, когда мужчина продолжил движение. Когда химик приблизился к самому костру, самец требовательно протянул навстречу руку ладонью вверх. Этот жест выглядел настолько красноречиво, что Илья растеряно улыбнулся и осторожно отошёл обратно в кусты.
— У нас ведь осталось несколько плодов? — полуутвердительно поинтересовался он и, прихватив один из них, вновь направился к костру. На сей раз химика ждали, и самец сразу же, без предварительной демонстрации превосходства, потребовал подношение. Вытянул губы трубочкой, осмотрел и обнюхал полученный фрукт, после чего слегка подвинулся, освобождая достаточно места, чтобы Илья смог удобно устроиться у огня, чем тот и не замедлил воспользоваться.
Посоветовавшись, мы решили последовать примеру химика, и обезьяны приняли нас в свой круг после такого же ритуала. В результате чего уже через несколько минут мы сидели у костра в тёплой компании местных орангутангов.
— Почему ты вёл себя именно так? — поинтересовалась я у Ильи.
— Вряд ли они хищники, а значит, поза подчинения могла сработать, — пожал плечами он.
А ведь и правда! Когда химик шёл к костру, он наклонился и сгорбился, преуменьшая свои размеры, а потом и вовсе присел, будто перед старшим. По крайней мере, на Земле, такое поведение встречается у большинства видов животных и символизируют подчинение, отсутствие угрозы нападения или вызова. О том же самом, то есть миролюбии, говорит и отведённый в сторону взгляд. У многих зверей и птиц в моём прошлом мире такая поза снимает ответную агрессию, чем, похоже, и воспользовался Илья.
— Неужели тебя совсем не задевает то, что при этом ты показываешь себя даже слабее, чем есть, и занимаешь подчинённое положение? — не удержалась я от ещё одного вопроса.
— Ничуть. Мне без разницы, будут они считать меня выше или ниже их, лишь бы не нападали, — усмехнулся химик.
Поужинав, обезьяны ещё немного посидели и, только убедившись, что всё догорело и огонь потух, полезли на деревья.
— Я знаю, что сделаю, когда мы вернёмся, — восторженно глядя им вслед, сказал Илья. — Представляете, какие лица будут у остальных, когда они увидят жарящих шашлык обезьян?
— Вряд ли менее удивлённые, чем у нас, — рассмеялась Вера.
Когда остальные укрылись в шалаше, я залезла на дерево и на скорую руку соорудила примитивное гнездо из веток. Но сон не шёл. Хотя я возразила геологу, но, в глубине души, признаю её правоту: как минимум странно, что животные так запросто пользуются огнём. Уже в самом начале новой жизни мне встречались кабаны, без страха работающие с огнём, а теперь ещё и молотоглавы, орангутанги и мало ли кто, кроме них. Странно. Создаётся полное впечатление, что здесь животные воспринимают огонь не как бедствие или опасность, а как прозу жизни, приятную или неприятную, но привычную и достаточно частую. К тому же, за всё путешествие мы ни разу не видели не только пожаров, но и выгоревшую местность, что в норме при повышенном содержании кислорода в атмосфере вряд ли возможно. Напрашивается вывод, что местная природа научилась справляться с огнём, как минимум, не допуская его распространения. И не сейчас, а уже давно. Настолько давно, что животные приспособились использовать огонь в своих целях не хуже, чем на Земле использовали камни и палки-копалки. Если это действительно так, то сомневаюсь, что костёр отпугнёт опасных животных и, возможно, мы зря поддерживаем его всю ночь. Хотя нет, не зря! Даже если огонь не отпугнёт, в чём я теперь уверена, то его вполне можно использовать в качестве оружия. У меня например, ожоги, полученные здесь, не менее болезненны, чем такие же на Земле. А значит, с помощью огня можно защищаться, даже несмотря на то, что местные животные не испытывают страха перед ним.
На следующий день мы двинулись в обратный путь. Джунгли кишели жизнью, но, может, потому, что мы передвигались группой, а может, и из-за простого везения, никого похожего на описания Росса не встретили. Пару раз видели достаточно крупных, чтобы они представляли опасность, длинномордых хищных животных, но их легко удалось обойти стороной. Единственный небольшой конфликт случился, как ни странно, с травоядными, когда на узкой звериной тропе пришлось уступать дорогу семейству оленей: вокруг переплелись такие заросли, что сойти вбок оказалось проблемой, а олени не хотели ждать. Не желая нарываться, мы резво отступили до того места, где можно пролезть, и пропустили раздражённых животных.