— Реальный факт в том, что у нас есть уже как минимум три случая, когда люди поправлялись от той же болезни, от которой местные без лекарств умирали. А вот хоть глистами накорми, не верю, что мы настолько здоровей и выносливей. Скорее, есть нечто особенное в образе жизни.
Я пообещала сделать всё, что смогу, после чего трубку отобрала Лиля и радостно похвасталась, что ей всё-таки удалось продлить срок хранения и использования репеллента — аж на двое суток. Причём даже сейчас, когда вокруг всё жрёт чёрная пыль. И хотя мазаться приходится гораздо чаще, чем раз в два дня (видимо, потому, что вещество испаряется с кожи), но уже не восемь-десять, а всего три-четыре раза в сутки.
— Илья на себе испытал, — добавила она. — А потом и я. Гораздо удобнее, чем раньше. Но главное — мы наконец поняли, в какую сторону копать. А значит, есть шанс достичь лучшего эффекта. Хотя рецепт получился сложный: чуть технологию нарушишь — и всё зря. Это вам не пот разводить.
Я искренне поздравила подругу с успехом, отключилась и горестно вздохнула. Быстрее бы всё это кончилось и удалось вернуться к изучению природы. Может, тоже бы что полезное нашла. Например, таинственного строителя устойчивых к действию чёрной пыли мелких ловушек — как его ни выслеживали, загадочный мастер остался неуловимым. И ни разу не приходил к обнаруженной нами ловушке. Хотя и в этом путешествии немалая польза: всё равно с сородичами в контакт вступить было надо и о детях узнать — тоже.
Подумав, позвонила Марку, благо Вадим снабдил его телефоном (скорее всего, чтобы было удобнее следить), и поинтересовалась, как он уживался со своим сородичем. К моему удивлению, оборотень долго не хотел говорить на предложенную тему. Но потом всё же согласился.
Историю он поведал страшную. Марка и Оборотня высадили рядом. Буквально через минуту после того, как мужчины пришли в сознание, их охватила непреодолимая ярость и они сцепились в драке. К счастью, в припадке бешенства ни один не додумался вооружиться — в ход шли зубы и ногти. Оба нанесли друг другу множество очень неприятных, но всё же не смертельно опасных ран. Оборотень оказался сильнее. Когда Марк начал ослабевать от потери крови, ярость спала, появился страх и мужчина сбежал. Несколько дней скрывался далеко в лесу, отлёживаясь и дивясь на собственную несдержанность, а когда раны поджили, решил вернуться и забрать свои вещи. Но, когда мужчины увидели друг друга, ими снова завладела ярость и они опять бросились в драку, которая закончилась точно так же, как и первая. Через некоторое время ещё травмированного проигравшего отыскал Оборотень. Увидев, крикнул, что пришёл извиниться и принёс имущество раненого. Но стоило подойти ближе, как разум обоих снова отключился и конфликт вспыхнул вновь.
С тех пор они старались держаться как можно дальше друг от друга — не просто за пределами видимости, но и там, где уже не чувствуется запах невольного соперника. А информацию и вещи передавали через третье лицо — сначала оборотницу, а потом — Тёмную. Лишь изредка всё же приходилось общаться лично, но в этом случае мужчины проступали следующим образом: останавливались в пределах слышимости и перекрикивались, одновременно изо всех сил вцепляясь в дерево — чтобы легче удавалось справиться с периодическими приступами ярости. Но даже такой контакт не мог длиться дольше четверти часа — после этого инстинкты брали вверх и, если мужчины не успевали разбежаться, начиналась драка.
Поблагодарив и, для честного обмена, рассказав Марку то, что удалось узнать об особенностях местных оборотней, я попрощалась. По всему выходит, что и там отношения складывались аналогично (только с поправкой в худшую сторону). А значит, если бы Марк и Оборотень не разбежались бы за малое время на достаточное расстояние или контактировали бы чаще, то один из них быстро превратился бы в мохнатого и стерильного. Им просто повезло. Хотя это смотря с какой стороны посмотреть…
Яна вернулась только утром. К этому времени я успела обдумать линию поведения и принять решение.
— Прости, что гоняла, у меня уже был телефон, но хотелось обдумать всё, что ты сказала, — сходу сообщила я. — Но аппарат дай, разблокирую, чтобы вы смогли пользоваться.
— Без обид, — усмехнувшись, бросила оборотница. — Я ведь тоже предложила принести аппарат в том числе и для того, чтобы сбегать посоветоваться. Нам рассказывали, что у приходящей с человеком йети был свой сотовый.
— Вообще-то он не мой, а Вадима, но он дал на долгое пользование, — улыбнулась я. — Хочу поговорить начистоту. Ни я, ни те, с кем я приехала, не можем вам доверять. Впрочем, думаю, что и у вас такая же ситуация. Если мы будем жить рядом — а из наших никто уходить не собирается (и вряд ли кто-то надумает), нам надо научиться хоть как-то взаимодействовать и понимать друг друга.
— Согласна, — кивнула Яна. — Что предлагаешь?
— Оборот… прости, привычка, — тут же одёрнула я себя. — Йети слишком большая сила, чтобы их не опасаться. Мы боимся, что вы начнёте диктовать свои правила и можете разрушить то, чего нам удалось достичь. Поэтому не хотим выдавать своё настоящее местоположение.
— Но я уверена, что оно не в горах, — прокомментировала собеседница.
Я пожала плечами.
— Верь во что хочешь. Я могу рассказать о том, что и как сложилось у нас, но рассчитываю на взаимность. Потом предлагаю некоторое время общаться по связи.
— А если мы гарантируем невмешательство, при условии, что у вас там действительно нет фанатиков, сектантов и власти банд?
— Это с какой стороны посмотреть, — вспомнив, как мы сами выглядим со стороны, вздохнула я. — К тому же, мы не знаем, насколько можно верить вашему слову. Так как насчёт первого предложения?
Яна согласилась, но предложила позвать ещё нескольких йети, чтобы решение их группы имело силу.
— Жаль, что ты одна, — заметила она. — И не можешь говорить за своих.
— Могу, — мысленно передёрнувшись, я твёрдо взглянула в глаза женщине. — Я пришла как официальный представитель свободных. И в том числе чтобы узнать, насколько угрожает нам та война, которая, по твоим словам, уже закончилась. К тому же, если понадобится, я могу позвонить своим и включить телефон на громкую связь, чтобы устроить конференцию.
— А вот это уже интересно, — потянула Яна. — Да, такое предложение мне нравится.
Выяснилось, что ещё несколько оборотней, занимающих высокое положение в иерархии местных, ожидают неподалёку. Одна женщина и семеро мужчин — все стерильные и мохнатые. Впрочем, последнее логично — не стоит рисковать теми, кто сохранил способность размножаться. В результате обмен информацией проходил внизу, на земле. Немного подождав, чтобы и местные смогли устроиться с комфортом и наши приготовились к связи, переключила телефон в режим конференции.
Разговор проходил спокойно, без тех эксцессов и конфликтов, которых я опасалась. И местные, и наши старались в любом сомнительном случае сначала уточнить, правильно ли поняли сказанное, а не рубить сплеча. Приятно удивил тот факт, что йети не скрывали, что рассматривали насчёт людей все три варианта и что не считают их вид лучшими из возможных союзников. Истории и того, как и почему мы здесь оказались, разговор почти не касался, как впрочем, и разделения территории. Гораздо больше местных интересовало, какие у нас порядки, правила, какие были неприятные ситуации и сложные решения. Заметив, что Яна заскучала и явно не входит в группу высокопоставленных йети, я подсела к ней поближе и, продолжая прислушиваться к происходящему, начала негромкий разговор.
— А вот скажи, почему вы всех людей разом в уродов записали? Неужели других совсем не встречали?
— Встречали, — вполголоса ответила Яна. — Но их было немного. А гораздо чаще флюгера попадаются: где теплее, там и они. На таких даже смотреть противно. Что самое плохое — по всем нашим наблюдениям, в противостоянии почти всегда побеждали не нормальные люди, а бандиты. Отсюда можно сделать вывод, что для их вида это характерно.
Я помолчала. Сложно аргументировать в такой ситуации.
— Погоди, ты говорила, что у вас тоже были преступники. Неужели они не организовывали банд?
Собеседница долго молчала, похоже, как и я, прислушиваясь к рассказу Вадима.
— Но всё равно, у нас появилась всего одна банда и мы быстро с ней разобрались, — наконец возразила она.